Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты готова?
– Да. Кажется, весь этот кошмар скоро кончится.
– Анна, – сказал я. – Я хочу задать тебе один важный вопрос. Что мы скажем потом?
– Кому? О чём?
– О том, что случилось. С Владом.
– Может, не надо сейчас…
– Надо.
Она села, положила свой рюкзак рядом и долго смотрела на свои руки.
– Здесь следы какие-то остались?
– От него?
– Да.
– Только какие-то вещи в комнате.
– Их надо забрать. И никто ничего не узнает.
– Почему?
– Иначе у нас жизни не станет. Или запутаемся в показаниях, или в психушку попадём. Никто ведь не знает, что он был с нами. Даже пригласил его Егошин через меня. Скажу, что не позвала.
– Не жестоко ли это?
– Мне так не кажется. Пропал – какая разница, как? У него даже родственников близких нет. И потом – разве ты знаешь, что с ним случилось?
– Знаю. Лапидус его убил.
– Знаешь? А тело ты видел? Слушай, извини, я начинаю нервничать. Давай больше не будем. Если хочешь, посоветуйся с остальными.
– Это само собой. Может, пойдём к ним?
– Пошли. Наверно, уже почти два.
Мы спустились по лестнице и зашли к Егошину. Он полулежал на кровати одетый, но был по-прежнему бледен и явно плохо себя чувствовал. Рядом, как и прежде, сидела Люся. Мы поставили в угол свои сумки с вещами.
– Мы готовы, – сказала Анна.
– Мы тоже, – сказал Егошин. – Скорей бы он приплыл. Говорил, что может задержаться.
– Ты как? – спросил я.
– Лучше. Кажется, температура спала. Нога только ноет очень.
– Ладно. Мы тут говорили с Анной насчёт Влада.
– И что решили?
– Она предлагает сделать вид, что его с нами не было.
Егошин немного помолчал.
– Не выйдет. Дед его видел. Ну, ничего, что-нибудь придумаем. Сейчас мне всё равно.
Он откинулся на спину и закрыл глаза. Чувствовалось, что он тяжело переносит боль. "Ничего, ничего, – думали все. – Ещё немного, и всё это кончится". Я ощущал эту мысль во всех взглядах, лицах, словах. Лапидус всё ещё держал нас всех в страхе, который мы не хотели показать. У меня на руке пикнули часы – два.
– Может, пойдём опять ко мне? – предложила Анна. – Сыграем ещё.
– Сейчас лодка приплывёт. Не успеем.
– Ну хоть начнём. Тут-то что сидеть?
Я вытащил шахматы, и мы пошли к Анне. Расставили и стали играть. Анна сделала ход. Я сделал ход. Снова Анна. Опять я…
– Так конь не ходит, – усмехнулся я.
– Извини, – сказала Анна. – Я нервничаю.
Она закурила очередную сигарету. Я тоже. Мы продолжили игру. На этот раз играли рассеянно и по очереди зевали фигуры. В конце концов получилось, что у Анны король и ладья, а у меня только король.
– Ладно, – сказала Анна. – не хочу доигрывать. И так понятно, что тебе мат.
– Что значит "понятно"? Поставь.
– Ты что, не знаешь, как я играю?
– Знаю. Поставь.
Анна недовольно хмыкнула:
– Ну ладно.
Через три хода она поставила мне мат и показала язык. Точь-в-точь как Влад в моем сне, только язык другой.
– Сколько времени? – спросила Анна.
– Три двадцать, – ответил я и сам ужаснулся этому ответу. – Похоже, что-то случилось.
– Похоже, мы не успеем на автобус, – сказала Анна. – По меньшей мере.
Мы направились к Егошину. Он лежал на спине так же, как и полтора часа назад.
– Покажи ногу, – сказал я.
Он приподнялся и, морщась, закатал штанину. Всё от колена до щиколотки почернело. Шрам стал глубоким, сантиметров пять – до самой кости. Из него сочилась серая мутная слизь.
– Ждать нельзя, – сказал я. – Кто-нибудь умеет хорошо плавать? Просто я сам, пожалуй, и ста метров не проплыву.
– Я умею, – сказал Егошин и громко захохотал.
– Я не умею, – сказала Анна. – Совсем.
– Я была чемпионкой Молдавии среди юниоров, – сказала Люся.
Егошин прекратил смеяться:
– Ты не поплывёшь.
– Константин, – сказал я. – У нас нет времени.
– А я сказал, она не поплывёт! – закричал Егошин, после чего простонал и снова лёг на спину. – Вода… холодная… – пробормотал он. – Я её не пущу.
– Я смогу, – сказал Люся. – Здесь не очень далеко. И с судорогами я знаю, как бороться. Если что.
– Я тебя не пущу, -повторил Егошин. – Дед должен приплыть. Он обещал.
– Костя, – сказал я. – Уже полчетвёртого. Автобус в пять. Мы на него уже опоздали. Значит, что-то случилось. Люсе надо доплыть только в ту сторону, найти деда или хотя бы лодку и приплыть на ней сюда.
– Если ты такой умный, – сказал Егошин, – то сам и плыви.
– Костя, – сказала Анна, – Володя прав. Нужно что-то делать. Больше ничего не придумаешь.
Егошин закрыл глаза и, кажется, задумался. Потом сказал:
– Хорошо. Если до четырёх лодки не будет, я согласен. Он должен приплыть!
Наступило долгое молчание. Егошин тяжело дышал и почти не шевелился. Анна стояла, прислонившись к комоду, я – около окна. Люся сидела на стуле. Потом взяла свою сумку и вышла. Через пару минут вернулась в закрытом купальнике, босая. Поставила сумку у кровати.
– Костя, – сказала она. – Я поплыву. Уже почти четыре. Чего ждать?
Он открыл глаза.
– Наклонись ко мне.
Он поцеловал её в губы. Его глаза были влажными.
– Будь осторожна. Пожалуйста.
– Всё будет нормально, – Люся провела рукой по его волосам и вышла.
Я последовал за ней. Мы спустились. Вышли на улицу.
– Дождик вроде не сильный, – сказала она. – Я быстро доплыву. Часа не пройдёт, как вернусь.
– Ты молодец. Держись.
Мы вышли под дождь. Люся ступала по грязи опасливо и немного брезгливо. Она вошла по пояс в воду, обернулась и улыбнулась мне:
– Я быстро.
– Счастливого пути.
Она оттолкнулась ногами и быстро поплыла вперёд кролем. "Она действительно хорошо плавает", – подумал я. – "Всё будет в порядке". И всё-таки смотрел ей вслед до тех пор, пока среди волн и ряби можно было разглядеть красный купальник…
Я вернулся в дом. Егошин лежал на спине, глядя в потолок и стучал себя по лбу тыльной стороной запястья. Анна сидела на стуле.
– Может, ещё сыграем? – предложил я.
– Нет. Я больше не хочу, – Анна встала и подошла к окну.
– Дождь всё реже, – сказала она. – Похоже, завтра будет ясно. Что скажешь, Володя? Ты вроде это чувствуешь.
– Не могу сказать, – ответил я. – Пока не пойму.
Шло время. Ожидание было невыносимым. Я стал ходить взад-вперёд по комнате.
– Перестань, – сказала Анна. – Раздражаешь.
Тогда я вышел и отправился к себе. Лёг на кровать, сбросив ботинки. Хотелось есть. Я закрыл глаза и стал читать про себя стихи. Довольно
