– Ладно, устрою. Еще раз, чтобы все было ясно: ваши двадцать пять тысяч не возвращаются. Если Монтальво через тридцать дней не будет арестован, «Спарки» переходит новому хозяину. В отношении оставшейся суммы я вас найду, ребята. – Дрючила сложил ладони в большой кулак, и две части татуировки соединились в паучью сеть. – Монтальво от меня ушел, но вы не уйдете.

– Без проблем, – сказал Тео.

Дрючила допил кофе, поднялся и пожал им руки.

– Утром позвоню вам, сообщите, куда перечислить деньги. С вами приятно иметь дело, ребята.

– Взаимно.

Он развернулся и вышел из закусочной. Когда за Дрючилой закрылась дверь, Джек обернулся к Тео. Он не мог поверить в происходящее.

– Какого черта ты разбрасываешься своим баром?

– Такие люди не работают без залога. Думаешь, я об этом не знал, когда сел в самолет и примчался сюда?

– Я надеялся, он одолжит мне денег, если убедится, что Монтальво в пределах досягаемости.

– Пустые мечты. Дрючила – в первую очередь бизнесмен.

– Как и ты, черт побери! – возмутился Джек, голос его дрожал. – Невероятно…

– У меня не было бы никакого бара, если бы ты не спас меня от электрического стула и не выбил из штата Флорида здоровущий ломоть за нарушение моих гражданских прав.

– Они отобрали четыре года твоей жизни. Эти деньги принадлежат тебе по праву, Тео.

– Вот именно. И я вправе распоряжаться ими по своему настроению.

– Это же твой бар, старик. Ты так мечтал. Нельзя взять и поставить все на карту.

И тут Тео на полном серьезе спросил:

– Слушай, так ты ее любишь или нет?

Джек молчал.

– Я так и думал, – проговорил Тео.

Джек не мог вымолвить и слова. Тео сделал то, о чем сам он никогда бы не осмелился попросить. Сделал по своей собственной инициативе. Джек не мог объяснить, что чувствовал в этот момент: его переполняло смешанное чувство удовлетворения и стыда, которое приходит с пониманием того, что друг все-таки оказался лучше тебя.

– Сделай одолжение, – попросил Тео.

– Проси что хочешь.

– Не запори все дело.

Джек не понял, что он имеет в виду: передачу выкупа или то, что будущее, возможно, сулило им с Мией. Как бы там ни было, ответ был один:

– Не запорю. Обещаю.

Бывший поверенный Мии оказался в библиотеке федерального апелляционного суда. Годы брали свое – пожилой человек сильно постарел за те семь с лишним лет, которые прошли с момента видеозаписи предварительного слушания; как видно, шестой десяток дался ему нелегко. Они с Джеком отошли в дальний конец мраморного коридора, где висел впечатляющих размеров выполненный маслом портрет достопочтенного Томаса А. Кларка, истинного судьи и джентльмена, которого Джек помнил еще с тех пор, когда начинал работу в организации «Институт свободы». В те времена Джеку было не в диковинку подавать прошения об одиннадцатичасовой отсрочке приведения в исполнение смертных приговоров, большинство из которых быстро и справедливо отклонялись. Уже тогда Джек уяснил себе, что если среди заседателей присутствует Кларк, то теплится искорка надежды. К несчастью, Толбридж оказался не столь снисходительным к мольбам Джека.

– Мне жаль, молодой человек, но я не могу разговаривать с вами о деле Терезы.

– Это чрезвычайно важно.

– Да-да, сегодня я это слышал уже раз двадцать – репортеры все утро обрывали телефон. Покоя нет с тех пор, как Жерара Монтальво объявили в розыск. Пришлось спрятаться в библиотеке, иначе не дадут работать. И как вы меня разыскали, черт побери?

– Маленькая любезность вашей секретарши.

– Вирджинии? Не ожидал от нее. Она отлично хранит секреты – ей бы в ЦРУ работать.

– Видите ли, у меня частная практика. Я ради вас приехал из Майами.

– Тогда понятно. Вирджиния испытывает слабость к юристам, которые сами клеят марки и подходят к телефону.

– Так вы ответите мне на пару вопросов? Это займет всего минуту.

Казалось, Толбридж сочувствовал Джеку, но уступать не торопился.

– Даже если бы я захотел с вами поговорить, все, что рассказала мне клиентка, охраняется правом не разглашать полученную информацию.

– Время обеденное. Может, посидим где-нибудь, побеседуем? Давайте так: если я за пять минут не заставлю вас изменить свое решение, то с меня обед в «Боунс».

Джек не разбирался в местных ресторанах, но, как любой, кто ест бифштексы, знал «Боунс».

– Что ж, по рукам.

Они поехали каждый на своей машине, и двадцать минут спустя уже сидели за одним столиком с Кассандрой, сестрой Мии. Джек предварительно ей позвонил и попросил приехать. Ни Кассандра, ни адвокат прежде друг друга не видели, но когда Джек представил их друг другу, старик признал в ней знакомые черты.

– Боже правый, вы действительно очень похожи на сестру.

– Спасибо, – ответила Кассандра. – Мне сейчас примерно столько же, сколько было ей, когда она обратилась к вам.

Они сидели за квадратным столиком на четверых. Стоявшая посередине флористическая композиция загораживала лицо Толбриджа, и Джек передвинул вазу на свободное место.

– Сейчас родственное сходство не столь уловимо, – сказал Джек.

– Я заметил.

– Вы видели фотографию Мии?

– Да. Прежде чем объявлять Монтальво в розыск, фэбээровцы меня навестили. Они-то и показали фотографию. Спрашивали, может ли Мия быть Терезой.

– И что вы ответили?

– Возможно. По мне, так Тереза имеет больше общего с Кассандрой, чем с Мией.

– Это не важно, – заговорила Кассандра. – Сегодня утром мне позвонили из ФБР. У них готовы результаты генетической экспертизы. Тереза – это Мия.

Для Джека результаты экспертизы оказались новостью, зато стало ясно, почему власти действуют так оперативно.

– Удивительно, – проговорил Толбридж. – Все эти годы я верил, что своими показаниями на предварительном слушании свел бедняжку в могилу. Мы пытались доказать несостоятельность утверждения Монтальво о том, что она обвиняет его в изнасиловании ради денег. И тут они оба пропадают, ну и – дальше вы знаете. Ее тело полиция так и не обнаружила, но и без того было ясно, что случилась беда.

– Судя по всему, он до нее все-таки добрался. К несчастью.

– Да, судя по тому, что ФБР обнародовало на пресс-конференции, все так и обстоит. Бедняжка. Неужели этот кошмар никогда для нее не закончится?

– Поэтому нам нужна ваша помощь.

– Тогда я попрошу кое-что мне объяснить, – сказал Толбридж. – А именно какое отношение ко всему этому имеете вы, Джек.