Они яростно сверлили друг друга взглядами.

— Ты опять вернешься к Кочису? — спросила Кэндис.

— Да.

— Отлично, — бросила она и, повернувшись к нему спиной, снова заплакала.

Джек подошел к ней и взял за плечи. Кэндис попыталась стряхнуть его руки.

— Но на сей раз ты поедешь со мной, — сказал он. Кэндис замерла.

— Что?

— Я был дураком, — горько признался Джек. — Женщина должна быть там, где ее муж. Мне не следовало покидать тебя. Я думал, что так будет лучше, но я ошибался. Ты поедешь со мной.

— Чтобы жить в лагере апачей?

— Да.

— Я не поеду.

— Я же сказал, что не отпущу тебя.

— Апачи убивают моих соотечественников. И ты полагаешь, что я буду жить с ними только из-за твоего извращенного представления о чести и верности?

Джек молча подошел к плетеному сундучку и открыл его. Вывалив содержимое на постель, он начал перебирать вещи.

— Я не поеду, — повторила Кэндис, встревожившись. — Вначале ты сделал меня своей любовницей, а теперь хочешь превратить в индианку? Я не намерена рожать ребенка в лагере апачей!

Джек молча отобрал часть ее вещей, завернул их в одеяло и положил сверток у двери.

— В нашем распоряжении полдня, до того как стемнеет, — заметил он, не глядя на нее. — Лучше отправиться прямо сейчас.

Кэндис не двинулась с места.

— Я передумала, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты отвез меня в «Хай-Си».

Он не обратил внимания на ее слова.

— Пойдем, Кэндис.

— Я не поеду, Джек. Не надейся, что я приму в этом участие. Я не стану жить среди врагов.

Он двинулся к ней.

— Ты хочешь, чтобы я связал тебя?

Кэндис вытащила револьвер и направила ему в грудь.

— Да, — ответила она, сверкнув глазами. — Тебе придется похитить меня, чтобы заставить уехать с тобой.

Джек остановился, переводя взгляд с револьвера на ее решительное лицо.

— Неужели ты так ненавидишь меня, Кэндис, что способна выстрелить?

— Я не ненавижу тебя. — Лицо ее исказила боль.

— Я так и думал. — Джек снова двинулся к ней.

— Не вынуждай меня стрелять, — взмолилась Кэндис. — Я не могу рожать там ребенка.

— Если твое сердце настолько ожесточилось, что ты способна застрелить меня, — сказал он, остановившись перед ней, — стреляй — я не хочу жить.

Приглушенное рыдание вырвалось из ее груди, рука опустилась.

Джек забрал у нее револьвер и сунул его в карман фартука.

— Поехали, Кэндис, — нежно сказал он. — Отныне и навсегда ты будешь там, где должна была быть, — со мной.

Еще не добравшись до середины Мейн-стрит, они заметили толпу.

При виде вооруженных мужчин Кэндис с леденящей душу ясностью поняла, что им нужен Джек, а Джек преисполнился холодной решимости любой ценой спасти жену и еще не родившегося ребенка.

Он остановил жеребца.

— Что нам делать? — прошептала Кэндис.

Джек вытащил ружье из чехла и оглянулся. Путь назад преграждали возбужденные горожане. Мужчины размахивали револьверами, женщины потрясали камнями.

— Бросай ружье, краснокожий! — выкрикнул дюжий верзила. — Брось, кому сказано.

— Моя жена беременна, — спокойно сказал Джек. — Дайте ей уйти.

— Ага, беременна твоим индейским отродьем! — заорал кто-то.

— Сама виновата, раз спит с полукровкой! — добавил другой.

— Вздернуть обоих!

Толпа одобрительно заревела.

Кэндис стало страшно. Джек склонился к ней и прошептал:

— Когда я спрыгну и начну стрелять, скачи на запад, как будто за тобой сам черт гонится. Я найду тебя, если смогу.

— Нет, Джек. У тебя нет ни малейшего шанса. Но он уже спрыгнул с коня, закричав:

— Скачи, черт бы тебя побрал! — И шлепнул вороного по боку. Тот рванулся вперед.

Джек успел нырнуть за поилку для скота, когда кто-то завопил:

— Держи шлюху, пока не удрала!

Кэндис вцепилась в гриву вороного, который, взяв с места в карьер, понесся прямо на толпу, бросившуюся врассыпную из-под его копыт. Подобрав поводья, она попыталась остановить коня, как вдруг раздались выстрелы и крики. Жеребец закусил удила и помчался еще быстрее. Кэндис тщетно натягивала поводья. Оглянувшись, она увидела неясные фигуры стрелявших мужчин и женщин, разбегавшихся в поисках укрытия.

Наконец жеребец, раздраженно крутя головой, замедлил бег. Почувствовав, что конь повинуется ее руке, Кэндис свернула в первый же переулок и поскакала назад, на звуки выстрелов. Бросить Джека сейчас значило бы обречь его на верную гибель. Осадив вороного в квартале от Мейн-стрит, Кэндис прислушалась. Сердце ее бешено колотилось, дыхание с шумом вырывалось из груди, живот внезапно скрутила такая боль, что она застонала.

— Не дайте ему уйти! — раздался крик, вслед за которым загрохотали выстрелы.

Вонзив каблуки в бока вороного, Кэндис понеслась к месту перестрелки. Спустя мгновение она увидела Джека, мчавшегося стремглав по боковой улочке. По пятам за ним гналась толпа, паля на ходу в живую мишень. Это было самое настоящее убийство.

— Джек! — закричала Кэндис, пришпорив коня.

Джек пригнулся, и ей на мгновение показалось, что пуля достала его.

— Джек!

Он выпрямился и побежал к ней. Кэндис резко натянула поводья, но не смогла остановить обезумевшего коня. Джек ухватился за седло, но промахнулся и вцепился в стремя. Конь скакал навстречу толпе, увлекая за собой Джека. Перехватив поводья в одну руку, Кэндис вытащила револьвер. Вокруг свистели пули, что-то обожгло ее щеку. Тщательно прицелившись, она выстрелила в мужчину, который перезаряжал револьвер. Он упал. Вороной заржал и взвился на дыбы. Не успели его передние копыта коснуться земли, как Джек оказался за спиной Кэндис. Схватив поводья, он резко развернул коня, и тот понесся галопом в противоположном направлении, прочь от разъяренной толпы.

Они мчались со скоростью ветра.

Только оказавшись за пределами Эль-Пасо, Кэндис осознала, что щека ее болезненно пульсирует и залита кровью. Город остался позади, вокруг расстилалась холмистая пустыня. Усталый конь замедлил бег. Крепкие руки Джека обнимали ее. И они были живы. Кэндис прислонилась к нему и застонала, снова ощутив спазм в животе.

— Кэндис, у тебя кровь! — воскликнул Джек и осадил вороного.

Соскочив с коня, он осторожно опустил ее на землю.