Секунд десять они, не мигая, таращилась на меня, как три совы, а потом ожили и заговорили все разом.

– Черт, я надел новые туфли! – досадливо воскликнул Колян. – У вас в хозяйстве найдется какая-нибудь рабочая обувка сорок пятого размера?

– Как удачно, что я с вечера заправила машину! – радовалась Ирка. – У нас полный бак!

– Отличный случай опробовать нашу новую видеокамеру! – Это Моржик. – Будем фиксировать все этапы работ – на всякий случай, вдруг понадобится представить следствию…

– Минуточку! – Я захлопала в ладоши, призывая гомонящую публику к вниманию. – Мы не можем поехать все вместе! Кто-то должен остаться дома с малышом!

– Вот ты и останешься, – безапелляционно заявила Ирка.

– Почему именно я?!

И они опять заговорили все вместе.

– Потому, что ты мать! – пафосно заявил Колян.

– Потому, что ты больна! – сочувственно развел руками Моржик.

– Потому, что от тебя там не будет никакого толку! – подытожила безжалостная Ирка.

– Почему?!

– Потому, что ты не умеешь копать!

Что я могла на это возразить?! Ничего! Пришлось с обидой и завистью смотреть, как трио авантюристов, напрочь позабыв о том, кто именно подарил им уникальную возможность провести интересный вечер, с азартно блестящими глазами собирается «на дело». Подготовку провели спонтанно, но с энтузиазмом. Моржик приволок откуда-то из недр персонального платяного шкафа три пугающего вида черные шерстяные шапочки с прорезями для глаз. Ирка раскопала в ванной новые резиновые перчатки роскошного малинового цвета.

– Ничего, в темноте красное кажется черным, – сообщила она, распределяя амуницию.

Коляну торжественно вручили подозрительно короткую лопатку, похожую на саперную.

– Маловата будет! – скептически заметил мой муж.

– Что ты! Это же телескопическая лопата! – возразил Моржик.

– С оптическим прицелом? – обрадовался Колян.

– С выдвижной ручкой!

– Мальчики, бутерброды взять? – высунувшись из кухни, спросила Ирка, возбужденно размахивающая ножом.

– Спрашиваешь! – дружно воскликнули «мальчики».

Горько и завистливо смотрела я на всю эту суету. Погрузившись в машину, Ирка, Моржик и Колян отчалили. Поникнув головой и шаркая ногами, я побрела в спальню, улеглась рядом с безмятежно посапывающим Масянькой и собралась было всласть поплакать, но уснула раньше, чем высохла первая пролитая мной слезинка.

Как выяснилось позже, Ирка ошиблась, объявив меня бесполезным грузом. Без меня эти самонадеянные типы не смогли найти подъезд к дому Спиногрызовых!

Коляну и Моржику местность была совершенно незнакома, а Ирка, хотя и забирала меня на подступах к станице дважды – после моего ночного рандеву с Зорькой и от сортира у кладбища, но в самом Приозерном была только один раз, вместе со мной, и пробирались мы тогда на спиногрызовскую фазенду огородами.

В глухой полночный час мирные сельчане спали и видели десятый сон, так что спросить дорогу было не у кого. Да и как бы это выглядело? Останавливается посреди улицы какая-то машина, из нее выскакивают три верзилы в масках и мясницких перчатках до локтей и дрожащими от нетерпения голосами пытают одинокого пешехода: «Покажите, где тут у вас проживает семейство Спигрызовых?»

Вдоволь поплутав по улицам, половина из которых оказалась не снабженной никакими опознавательными табличками, эти деятели вынуждены были вернуться на шоссе, и уже оттуда двигать на место пешим ходом, гуськом по узкой тропинке, выстроившись по ранжиру, с телескопическими лопатами через плечо – что со стороны, должно быть, смахивало на торжественную процессию неукомплектованной компании особо крупных гномов. На роль Белоснежки мог претендовать невесть откуда взявшийся блондинистый пес, похожий на гигантскую болонку. Он увязался за путниками с поля и упорно трусил по пятам за замыкающим процессию Моржиком, с кастаньетным клацаньем щелкая зубами у его щиколоток. Не сбавляя хода, Моржик отбрыкивался и шепотом уговаривал псину отвязаться подобру-поздорову.

Ирка неосмотрительно пропустила более рослого Коляна вперед и вынуждена была выглядывать нужную дырку в заборе из-за его плеча. Выбор был широкий, тропинка последовательно вилась вдоль оград различных конструктивных типов, а Ирка не сразу вспомнила, проделана ли нужная ей дыра в покосившемся штакетнике, в металлической сетке или же это был просторный лаз под пасторальным плетнем. Почему-то ей приглянулся именно плетень, и она сунулась под него, но угодила в заброшенный курятник, где птиц уже не было, а следы их жизнедеятельности остались в изобилии. К ожидающим ее на тропе спутникам Ирка вернулась форменным чучелом, вся в помете и белых куриных перьях. Зато приблудный пес, увидев ее, испуганно заскулил и наконец-то убрался восвояси.

– Мадам Сусанин! – прошипел утомленный пешеходной экскурсией Колян. – Если ты не помнишь дорогу, давай возвращаться обратно! Глядишь, к завтраку будем дома…

– Молчи, желудок! – обиженно выдохнула Ирка. – И отойди в сторону, не загораживай мне обзор! Ну-ка, ну-ка, сейчас я вспомню… Да! Точно! Там груша была!

– Груша и здесь есть, – подал голос терпеливый Моржик. – Сорта «Маньчжурская красавица», подойдет?

– Сам подойди, посмотри, есть там рядом лаз в заборе? Есть? Туда-то нам и нужно!

Кряхтя и сопя, они поочередно пробрались на территорию спиногрызовского участка и довольно быстро обнаружили, что случая опробовать новые телескопические лопаты нынче ночью не будет: там, где совсем недавно чернели аккуратные грядки с редкой щетинкой неведомой зеленой поросли, зияла яма, не столь глубокая, сколь просторная и совершенно пустая…

Иван Григорьевич Овнов имел неосторожность вволю покушать на сон грядущий сочного арбуза, и вынужден был глухой ночной порой бежать «до ветру». До уборной, расположенной в дальнем углу огорода, подальше от дома, он не дошел, потому что выскочил из постели в одном нижнем белье, а на дворе после пролившегося днем затяжного осеннего дождя было сыро и зябко. Иван Григорьевич справил нужду прямо с порожка веранды и хотел уже вернуться в теплую постель, но тут коварный арбуз оказал на организм владельца нефтяной шахты не только свое основное – мочегонное, но и побочное – слабительное действие. Тихо матерясь, Иван Григорьевич сдернул с вешалки в прихожей старый облезлый тулуп, сунул ноги в обрезанные до калошной конфигурации резиновые сапоги и побрел через весь огород к сортиру.

На обратном пути, уже не спеша, он по привычке завернул к дощатой платформе, на которой невысоким курганчиком лежали прикрытые прозрачной пленкой арбузы. Распродать весь урожай своих кавунов Ивану Григорьевичу не удалось, потому как лето оказалось необычайно изобильным на эту культуру, рынок затоварился, цены упали, а покупатель копался в арбузных развалах, как курица в навозе, придирчиво выбирая «самые-самые» кавуны. В результате Овнов, чтобы добро не пропало, вынужден был самолично налегать на неликвидный продукт, не щадя своего живота и мочевого пузыря. Справедливости ради надо сказать, что арбузы прославленного на весь мир голландского гибрида «Кримсон Свит» были действительно хороши, а потому местные пацаны, желая оказать Ивану Григорьевичу гуманитарную помощь в борьбе с урожаем, то и дело совершали разбойные набеги на его огород поодиночке и компаниями.