Долго идти не пришлось. Всего-навсего к соседнему коттеджу. Здесь на воротах стоял не менее здоровый детина, чем тот, которого держал у себя Лева. Увидев перед собой маленького полуголого человечка, завернутого только в нижней своей части в белую тряпочку, здоровый начал моргать. А Валетов продолжал отмахиваться от комаров.

– Ты чего, – набросился он на него, как только охранник раскрыл дверь. – Перепились здесь, что ли? Там Лева меня ждет.

О том, что его хозяин и Шмидт сейчас сидят около бассейна и тискают там местных телок, было известно всего нескольким персонам. Но постойте, как же этот маленький мог из сауны выйти незамеченным?

Пока здоровый соображал, мелкий уже прошмыгнул в дом и, топая сланцами по кафелю, стал спускаться в подвал, откуда доносились музыка и девичий хохот.

Отпустив голую грудь симпатичной девушки, Лева повернулся на шарканье ног. Он долго разглядывал не слишком трезвыми глазами явление Фрола местной мафии, потом поглядел на стоящего понуро телохранителя, завернутого также в белую простынку, с голым торсом и кобурой с торчащим из нее черным пистолетом и попытался совместить в мозгу пространственно-временные координаты.

– Чего это? – не понял Лева. И, не обращая внимания на Валетова, подошел к охраннику.

– Так... Я думал, что не заметил, как он вышел, – начал оправдываться парень, пятясь назад.

– Вот идиоты! – воскликнул Лева и пинком отправил Валетова в глубокий бассейн.

Тот с радостью воспринял ласки хозяина и, проплыв до другого конца, вылез с помощью небольшой лесенки и уселся на краешке.

– Теплая водичка, – улыбался он. – Как насчет перстня? – тут же, забыв про Лену, Валетов начал разговор о собственных проблемах.

– Я такого наглого первый раз вижу. – Лева снова опустился в кресло, согнав с него развалившуюся девчонку и отправив ее в бассейн к Фролу. – Придумал-то ты здорово. Только как обратно пойдешь? Одежды-то нет.

– А мне принесет кто-нибудь. Вот, например, жена ваша.

Лева помрачнел, а стройная абсолютно голая брюнетка, выбравшись из бассейна, подошла к нему, уперев руки в боки.

– Так ты говорил, что ты не женат!

– Да не женат я! – воскликнул Лева. – Кого ты слушаешь! Придурка какого-то! Мы с ней не расписаны.

– Ну так ты же живешь с бабой! – продолжала ходить кругами девица.

– Ну, живу с бабой, – бухтел Лева.

Потом воскликнул:

– Господи, ну кто ты есть-то? Вон отсюда!

Выгнав девок и оставшись, если не считать нагло забравшегося в подвальчик Валетова, наедине с начальником производства живительного пива, Шмидт подошел к маленькому столику, налил себе стопарик и отправил его по назначению.

– Доволен? – грустный Лева покосился на болтающего в воде ногами Фрола. – Баб всех повыгонял...

– Ты сам выгнал, – не согласился Валетов. – Помнишь, что ты мне обещал? Ты мне перстень обещал.

Наглость, с которой напирал этот маленький бритый солдатик, не могла уместиться в голове даже у привыкшего разруливать наезды Шмидта.

– Да лежит в целости твой перстень. Успокойся.

Лева подошел ближе и увидел, что Валетов также далеко не трезв.

– Слушай, браток! Да ты пьян в дым.

– А ты думаешь, на трезвую башку можно, завернувшись в простыню, звонить в калитку добротного коттеджа?

– Петрович, – улыбнулся Лева, поглядев на толстого, пузатого, лысого мужика, развалившегося в шезлонге.

– У-у, – отозвался Петрович, продолжая гладить воздух в том самом месте, где недавно была гибкая спинка блондинки.

– Петрович, ну ты даешь! – стал угорать Лева. – Ты прямо как в том анекдоте. Она уж убежала! Ты что делаешь-то?

Начальник производства, упившийся «в немогу», прекратил двигать рукой и пробормотал:

– Слава богу, отмучился.

И отключился.

– Женщины и водка до добра не доведут, – назидательным тоном изрек Валетов. – Ну что, домой-то пойдем?

– Да погоди. Пошли выпьем еще.

И они выпили.

В два часа ночи, не обращая внимания на сосущих кровь насекомых, два человека, один из которых был еще молод и честолюбив, а другой – мудр и влиятелен, медленно переползали на четвереньках через порог большого коттеджа, совершив немыслимо сложный переход босиком, в одних простынках по улице.

Когда они покидали вотчину Петровича, охранник, впускавший Валетова, уже увольнял себя сам со столь великолепной работы. Но, проводив хозяина и его гостя, удалившегося далеко не в цивильном костюме, выдохнул с облегчением. Теперь можно будет оправдаться, если Шмидт на трезвую голову начнет разбор полетов.

– Нет, в натуре, сами ходят туда-сюда полуголые, в простынках, а потом мне претензии: почему я молодого в простыне на территорию пустил. Это уж вы сами должны решить, в каком виде по поселку перемещаться.

Если из дома Петровича один охранник выпускал пьяных любителей сауны и девочек, то другой, когда провожал Валетова, крутил у виска. Но теперь он встречал уже не только самого Фрола, но еще и медленно бредущего хозяина. Подхватив Леву под руки, он потащил его к дому, где тот оттолкнул поддержку и, самостоятельно ступив грязными ногами на натертый паркет, рухнул на мениски и, бормоча заранее подготовленную речь о прощении собственной души перед прекрасной Еленой, медленно пополз вперед, не забывая вытирать о простыню текущие от большой вины из носа сопли. Валетов, оказавшийся под крышей, тут же замер. Пришлось Васе перебрасывать его ножку через порог для того, чтобы можно было наконец закрыть дверь и закончить сегодняшнее гуляние. Валетов не видел, как Лена спустилась из своей спальни вниз и пыталась поднять стоящего на коленях и плачущего мужа.

– Прости, – выл Лева.

А Лена глядела на него и никак не комментировала происходящее. Наконец, любопытство взяло верх, и она, естественно, начала расспрашивать, за что же должна на голову бедного Левы опустить такую милость? Какие, собственно, грехи заставляют его сейчас рыдать перед ней в столь просительной позе? Несмотря на ужранные с легкой закусью полтора литра водки, Лева сознания не лишился. Он бормотал о том, что сегодня вел себя плохо, но вещи своими именами не называл и про женщин ни единым словом не обмолвился. Кое-как поднявшись, он с помощью охранника Василия добрался до своей стороны кровати, плюхнулся на нее и забылся.

Утром следующего дня Валетов сидел в джипе и ощущал тяжесть денег в накладном кармане джинсовой куртки, а также легкую отечность на среднем пальце от массивной золотой гайки. Бабки ему выплатил Лева за то, чтобы он ни одним словом не обмолвился о бабах. Бабки ему уплатила Лена за то, чтобы Валетов не вздумал рассказать ее мужу о том, что она откровенно подозревала его в изменах и все это говорила по пьяни. На самом деле ничего такого не было, Фрол все придумал, но, желая остаться рядом с богатым господином, девушка отстегнула не сто, а тысячу из собственных запасов. Можно было бы и две попросить, но женщины жадны и в случае перегиба палки еще не понятно, что бы вышло. А так, вот они, кровные, на месте. Теперь не стыдно и перед двоюродной сестрой показаться. Вот как надо в отпуск идти армейский: с баблом, гайкой, на джипе и с головной болью после диких выпивоночек.