– А я хочу, чтобы он был тем, кто мне нужен, – вздыхаю я. – Он мне нравится. Но, может быть, я ему не нравлюсь. Может, я слишком испорчена.

– А кто считает вас испорченной?

Я смотрю на Шейлу и хлопаю глазами. То, как она спокойно, невинным тоном задала этот вопрос, очень меня раздражает.

– Я сама. Но это ведь так, разве нет?

– Нет. Знаете, что случится, если вы сами будете считать себя испорченной, негодной или как там вы еще себя называете? Все, кого вы знаете и встречаете, тоже будут так думать.

Я размышляю над ее словами. Мне не хочется признаваться в этом, но в них есть какой-то смысл.

– Наверное, я всегда была в роли испорченной девушки, – говорю я.

– Это неудивительно, учитывая, через что вы прошли. Но не забывайте, как вас обижает, когда кто-нибудь называет вас жертвой. Вы ведь ненавидите это слово, – отмечает Шейла.

– Да, это слово я презираю, – соглашаюсь я.

– И вот вы называете себя не жертвой, а выжившей, но при этом заявляете, что испорчены.

– Ну, мне кажется, тот, кто выжил, может быть испорчен, – говорю я. – Вы так не считаете?

Нам всем приходится преодолевать трудности. Некоторым выпадает что-нибудь попроще, другим – посложнее. Можно быть раненым, испорченным, немного пришедшим в негодность, но при этом считать себя сильным. Хотя я никогда не считала себя сильной. До недавнего времени…

– Честно, я считаю, что выжившему не подходит это слово. Испорченность предполагает постоянство. Разве вы не хотите возвыситься над тем, что с вами произошло, чтобы оно больше не влияло на вашу жизнь? – говорит Шейла, высоко подняв голову.

– Он целовал меня.

– И вам это нравилось?

Отрицать было бы бессмысленно.

– Я наслаждалась каждой секундой. – Дрожь проходит по мне даже от воспоминания о его губах. – Думаю, я отпугнула его, когда сказала, что нам нужно поговорить о моем прошлом.

– Полагаете, вы поторопились?

– Может. – Я пожимаю плечами. – В этом мире свиданий я совсем не ориентируюсь. Это всего лишь моя первая попытка. И если честно, мне совсем не хочется притворяться.

Доктор Хэррис поднимает брови:

– О каком притворстве вы говорите?

– Все эти игры, жеманство. Нужно скрывать свои чувства. Если я начну это делать, буду лгать. А я хочу быть открытой, честной, настоящей.

– И от него вы хотите того же?

– Конечно, – киваю я.

– Тогда скажите ему об этом. Может быть, он нервничает. Может, он действительно занят. Но вы должны быть с ним открытой, честной, настоящей. Раз вы хотите, чтобы он был таким с вами. Результат вас удивит.

– Приятно удивит? – теперь уже я поднимаю брови.

– Кэтрин, вы заслужили счастье, – говорит она ласково. – Заслужили, чтобы рядом с вами был хороший человек, которому вы небезразличны, с которым у вас романтические отношения. Вы научитесь делать приятно своему телу. В вас проснется сексуальность. И вы начнете получать удовольствие от общения с мужчиной. Все это вы заслужили.

Раньше я смутилась бы от такой откровенности. В прошлом мне было неприятно даже слышать слово «секс».

Но теперь мне любопытно. Звучит смешно, но я хочу найти себя. Хочу стать женщиной. Обычной женщиной, в жизни которой есть секс и которая не боится произносить это слово вслух.

– Я хочу заниматься любовью с Итаном, – выпаливаю я, и у Шейлы это вызывает улыбку. – Но мне страшно.

– Это нормально, – кивает она.

– Мне нравится, когда он трогает меня. Смотрит на меня так, будто раздевает глазами, но при этом непошло. – Я вздыхаю и качаю головой. – Я говорю что-то бессмысленное.

– Очень даже осмысленное, – возражает Шейла.

– Так что же мне делать? Сидеть у телефона и ждать от него сообщения? Сделать следующий шаг? Я не знаю, как его делать. – В раздражении на себя и Итана я откидываюсь на спинку кресла.

– Делайте то, что вам хочется делать. Если в данный момент вам не хочется делать ничего, это тоже нормально.

Я киваю. Просто не могу говорить. Я страшно устала. Почти не спала, все думала, что же такое произошло между мной и Итаном. И это, конечно же, было глупо. Вряд ли он и часа из-за меня переживал.

Может, и вовсе уже забыл обо мне.

– Вы сожалеете о чем-нибудь, Кэтрин? – говорит Шейла после пары минут молчания.

– О чем? – спрашиваю я с опаской.

– О том, что пошли с Итаном на свидание, что он вас поцеловал, что пригласили его домой. – Когда я рассказывала ей все это, она даже глазом не моргнула. А теперь заставляет меня сомневаться в том, что я поступила правильно. – Может, вы думаете, что лучше бы этого не было?

– Я рада, что все было именно так, – честно признаюсь я. – Не могла же я вечно жить в своем доме, как в клетке. А жизнь бы текла где-то мимо.

– Хороший ответ. – В голосе Шейлы слышится гордость. – А интервью? Вы довольны своим решением?

– Вы слышали про фильм, – глухо говорю я.

Доктор Хэррис кивает, хотя не говорит ни слова.

– Мне, конечно, не нравится, что выйдет еще один дешевый телефильм о моем похищении. Но сделать я ничего не могу. – Я выпрямляюсь на стуле и пожимаю плечами. – Что сделано, то сделано.

– У вас очень здоровое отношение к этому, – улыбается Шейла мне в ответ. – Намного более здоровое, чем пару недель назад. Похоже, у нас прогресс.

В душе загорается луч надежды. Это как раз то, что мне хотелось услышать. Увидеть, что хоть кто-нибудь в меня верит, кроме родственников, которые и так должны. Я надеялась, что Итан будет меня поддерживать, но ошибалась.

Я делаю глубокий вдох и обращаюсь к еще одной теме разговора, которую хотела затронуть вовремя этого сеанса.

– Я думала об одном человеке. – Пальцами я нащупываю браслет, который мне подарил Уилл Монро, и трогаю талисман – изгиб ангельских крыльев. – Про человека из прошлого.

– О ком?

– О Уилле Монро.

Выражение ее лица не меняется. Но я замечаю, как сверкнули глаза. Никто не понимает моего интереса к Уиллу. Никто не понимает, почему я хочу с ним поговорить. Иногда мне кажется, что все только и хотят, чтобы я забыла о нем.

– А что с ним?

Моя семья никогда этого не понимала. Шейла тоже вряд ли поймет.

– Он был причиной моего спасения. Я ничего для этого не сделала. И мне кажется, я ему должна. Если бы я знала, где он, чтобы его увидеть, поговорить.

– Вам не стоит себя чувствовать так, словно вы ему должны. Вы сами сыграли не малую роль в своем возвращении, – говорит Шейла. Я бросаю на нее взгляд, но она совершенно непоколебима. – Возможно, вы даже переоцениваете его вклад.