Он вернулся, когда было уже одиннадцать. Дрюня продолжал торчать в доме, не выказывая особого желания выйти наружу.

Он взял мыло, бритву и отправился искать карьеры. По словам Витька, идти было недалеко, примерно минут сорок-пятьдесят. Он брел, изредка спотыкаясь о различный хлам, ловя себя на мысли о том, как все же несовершенно человечество. Взять, к примеру, ту же свалку – неужели нельзя найти применение этой огромной куче мусора? Еще лет двадцать в таком же духе, и вся планета превратится в гигантскую помойку…

Приближение воды он почувствовал сразу – ветерок донес запах пруда, и Рост сразу вспомнил родную деревню. У пруда почти никого не было, только двое стариков дремали под деревом с удочками. Вода была не совсем чистая, зато прохладная, и она прекрасно освежила тело Роста, уже начавшее источать недвусмысленные запахи. Он также постирал вещи, побрился и с наслаждением улегся на горячем песке. Если все пройдет хорошо, через пять дней он попытается выбраться отсюда. Правда, еще оставалась масса нерешенных вопросов. Но почему-то сейчас Росту не хотелось об этом думать. Он лежал под ярким летним солнцем, которое ласково гладило его своими теплыми руками, и вспоминал своих родных. Олеська, сестричка, как же он по ней скучает… Когда он впервые вернулся из армии, то веснушчатая девчонка с острыми коленками и противным писклявым голоском превратилась в очаровательную девушку с фиалковыми глазами и восхитительными рыжими волосами цвета начищенной меди. Ничего, дай бог, он их скоро увидит…

Рост развернул газеты. Информация об ограблении банка была только в одной, и то ей была посвящена уже вторая страница. Ничего нового, только сообщалось, что единственный оставшийся в живых после перестрелки раненый охранник скончался во время операции. Его заинтересовало другое сообщение. Заголовок сообщал:

Истребление бездомных продолжается

«Как стало известно, жуткая история с массовым убийством 2 июня лиц без определенного места жительства на юго-западе столицы обрастает шокирующими подробностями. Источник из правоохранительных органов на условиях анонимности заявил, что с большой степенью вероятности можно утверждать, что это преступление и большинство происходящих ранее убийств бомжей – дело рук одних и тех же лиц! Как уже ранее сообщала наша газета, начиная с прошлого года в столице систематически происходили убийства представителей так называемой низшей касты. Оперативники неохотно шли на контакт с прессой и не спешили объединять данные дела, хотя, казалось, все признаки были налицо – убийцы использовали ножи и кастеты, некоторые жертвы были обнаружены с травмами, которые могли быть причинены тупым твердым предметом, таким, как, например, бейсбольная бита… Лишь после проверки прокуратуры г. Москвы дела, возбужденные районными прокуратурами, объединены в одно дело. Эксперты установили, что в подавляющем большинстве случаев смертельные раны нанесены одним и тем же видом оружия. Остается только догадываться, у кого бездомные могли вызвать такую ненависть, и почему так долго правоохранительные органы скрывали от общественности эту информацию…»

Рост отложил газету. А он-то считал, что у бомжа, по сути, только две проблемы: где переночевать (и то зимой) и что выпить. Ну, может, еще поесть. Ан нет.

– Сегодня у нас разгрузочный день, – скептически сказал Витек, когда они собрались все вечером. – Водяры нет, жратвы тоже негусто. Че-то день какой-то говенный был…

– У меня из подогрева только «горбушка» и пластмасса, – заявил Жгут. Под «горбушкой» он имел в виду банку консервов, а пластмассой называл вермишель «Доширак».

Кеша и Джеки Чан скромно стояли в сторонке, и Витек изредка бросал на них подозрительные взгляды, особенно на нос чукчи, который, подобно лакмусовой бумажке, был краснее обычного.

– Проще стол, легче стул, – заявил Дрюня.

Рост молча поставил на стол продукты, купленные в магазине. Жгут недоверчиво глядел, как он неторопливо выставлял на стол банки с рыбными консервами, маринованные огурцы, сыр и две бутылки водки. Смутная тень подозрения скользнула по худому лицу.

– Слухай, фраерок, а чем ты на хлебушек зарабатываешь? – спросил он мягко. – Я никак не разумею. Уходишь на весь день куда-то, хрен тебя поймешь… Стекло и лом не собираешь, вроде…

– Вроде – у бабки в огороде, – с видом знатока пояснил Дрюня. Он сидел на бревне, ковыряя черным от грязи пальцем костыль. Лицо его было белее бумаги, пот градом катился по вискам. Больная нога неестественно торчала, как кривой сук.

– Заначка у меня кой-какая осталась, Жгут, – сказал Рост. Он подошел к Дрюне. – Дай посмотрю.

Тот со страхом посмотрел на молодого человека и, помедлив, протянул ногу. Он был похож на собаку, которой собираются вправлять сломанную лапу.

Весь бинт пропитался гноем, вонь от гниющей ноги была просто чудовищной. Даже привыкшие ко всему Жгут и Витек зажали носы.

– Больно, – тихо пожаловался Дрюня, и из глаз потекли слезы.

Рост откашлялся.

– Вот что, Дрюня. Или мы едем к врачу, или ты сдохнешь, – в его холодных глазах, впрочем, не было и тени жалости – только голые непоколебимые факты.

Дрюня молчал, вытирая рукавом слезы.

– В больницу его не возьмут, – покачал головой Кеша. – Потребуют медицинский полис, паспорт и так далее. В лучшем случае поместят в приемник-распределитель. А там – пока санобработка, пока справку из милиции получить… В прошлом году одного бездомного машина сбила, так его не взяли, он потом умер. Нужны хоть какие-то документы. Вот в чем суть.

– Суть в подъездах. Иногда в кустах, – сказал отстраненно Рост. Кеша недовольно поджал губы. Рост поднялся на ноги и подошел к Витьку.

– Ты поможешь мне?

Тот засопел.

– Кто ж его возьмет? – спросил он, почесав бороду. – Ни паспорта, ни прописки…

– Возьмут, – отрезал Рост. Он нащупал в кармане девять тысяч рублей – должно хватить. Во всяком случае, потом можно всегда добавить.

Дрюня наконец понял, что шутки закончились, и без уговоров дал себя подготовить к дороге. Сборы, в общем-то, заняли минут пять, бедному собираться – встать да подпоясаться. Единственное, Рост наложил свежую повязку.

– Без нас не пить, – приказал Витек, скорчив зверскую физиономию.

Дорога к трассе заняла больше часа. Дрюня периодически терял сознание, приходил в себя, пытался шутить, придумывая новые стишки, снова вырубался, бредил в забытьи, опять очухивался, плакал, стонал, и так до бесконечности. Уставшие, взмокшие от пота, они вышли на остановку и принялись ловить такси. Не тут-то было! Их колоритная троица напрочь отбивала у частников желание притормозить, и еще минут сорок они одиноко топтались у дороги, плюясь и посылая проклятия чуть ли не всем проносящимся мимо машинам. В конце концов возле них остановилась мятая «четверка», из которой высунулся пенсионер в белой кепке. После недолгих торгов Дрюню погрузили в машину. Рост вложил в мозолистую руку Витька мокрые от пота купюры.