– Нет же, нет, Джимми. Не смотри на меня так. Я этого не выдержу!

– Так в чем дело? Что именно ты «не можешь»?

– Я не могу выйти за тебя замуж.

– Поллианна, ты любишь меня?

– Да, люблю!

– Тогда ты выйдешь за меня! – торжествующе заявил Джимми, снова сжимая ее в объятиях.

– Нет, Джимми, нет, ты не понимаешь. Я не могу… из-за тети Полли, – высвободилась из его рук Поллианна.

– Из-за тети Полли?!

– Да. Она не позволяет мне.

– Ну, уж это-то… – Джимми мотнул головой. – Это мы уладим. Она боится, что останется без тебя. Но мы ей ответим, что она наоборот получит нового племянника.

Поллианна не улыбнулась в ответ на шутку молодого человека, а лишь сокрушенно покачала головой.

– Нет, нет, Джимми. Ты все равно не понимаешь… Ты… Как тебе сказать… Она считает, будто ты мне не пара.

Джимми ослабил объятия и принял очень серьезный вид.

– Я не могу ее за это упрекать. Я действительно обычный молодой человек, – смущенно признал он. – Но, хотя во мне и нет ничего выдающегося, я сумел бы сделать тебя счастливой.

– Я знаю, что сумел бы! И я была бы счастлива! – рыдая, подтвердила Поллианна.

– Так почему же она не хочет дать мне такой возможности? Пусть даже она не вполне довольна, думаю, со временем, после того, как мы поженимся, я сумею завоевать ее благосклонность.

– Я бы не могла так поступить, – простонала Поллианна. – Я бы не посмела после того, что она мне сказала. Понимаешь, она так много для меня сделала, и она теперь надеется на мою помощь… Поэтому я не могла бы этого сделать без ее согласия. Ведь она сейчас болеет. Но она много лет искренне любила меня и изо всех сил пыталась играть в мою игру, несмотря на все свои проблемы. И она… Джимми, она плакала и умоляла меня не разбивать ей сердце, как его когда-то разбила моя мама. Джимми, я не способна отказать ей после всего, что она для меня сделала.

Поллианна на мгновение замолчала. Затем, покраснев, заговорила снова:

– Джимми, если бы только ты мог рассказать тете Полли что-нибудь… о своем отце, о своих родственниках и…

Джимми вдруг бессильно опустил руки. Он отступил на шаг. Лицо его было совершенно бледным.

– Да, – шагнула к нему Поллианна и робко тронула его руку. – Ты не думай, это не ради меня, Джимми. Мне-то безразлично. Собственно, я и не сомневаюсь, что твой отец и твоя семья были замечательными, благородными людьми, раз ты сам такой славный и благородный. Но она моя тетя… Джимми, не смотри на меня так!

Джимми, тихо застонав, отвернулся от девушки. А через мгновение, пробормотав что-то неразборчиво, оставил дом Харрингтонов.

От Поллианны Джимми направился прямо домой и нашел Джона Пендлтона. Тот сидел в своей просторной библиотеке с темно-красными шторами, где Поллианна когда-то с ужасом оглядывалась по сторонам, боясь увидеть «дохлую крысу».

– Дядя Джон, вы помните о том оставшемся мне от отца пакете?

– Конечно, помню. В чем дело, сынок?

– Подняв глаза на Джимми и увидев выражение его лица, Джон Пендлтон даже вздрогнул от неожиданности.

– Сэр, этот пакет нужно немедленно распечатать.

– А как же условие, которое поставил твой отец?

– Я ничего не могу поделать. Пакет непременно нужно распечатать. Пожалуйста, сделайте это как можно быстрее.

– Что ж, сынок, если ты настаиваешь… Но…

– Джон Пендлтон замолчал в нерешительности.

– Дядя Джон, вы, возможно, уже догадались, что я влюблен в Поллианну. Я просил ее стать моей женой, и она дала согласие.

Пендлтон-старший радостно ахнул, но молодой человек продолжал, не меняя сосредоточенно-озабоченного выражения лица.

– А теперь она говорит, что не может выйти за меня замуж. Миссис Чилтон, видите ли, категорически против. Она считает, что я не пара Поллианне.

– Ты не пара? – вспыхнули гневом глаза Джона Пендлтона.

– Да. Я понял причину, когда Поллианна попросила, чтобы я рассказал тете… о моем отце и о моей семье.

– Что за бред! Я считал, что у Полли Чилтон немного больше здравого рассудка. Впрочем, на нее это очень похоже. Харрингтоны всегда гордились своим происхождением и родственными связями, – раздраженно отметил Джон Пендлтон.

– Что же ты ей рассказал?

– А что я мог рассказать? Я уж готов был заявить, что не было на свете отца лучше моего, но вспомнил про тот пакет и про все, что с ним связано. Как я посмел бы утверждать что-то, если даже не знаю, что в том пакете? Отец не хотел, чтобы я узнал о его содержимом, пока мне не исполнится тридцать. То есть когда я стану достаточно взрослым, чтобы выдержать любой удар. Понимаете? Там какая-то тайна его и моей жизни. Я эту тайну должен раскрыть прямо сейчас.

– Джимми, сынок, не надо такого трагизма. Возможно, это какая-то хорошая тайна. Вполне возможно, что тебе приятно будет ее раскрыть.

– Не исключаю… Но зачем тогда было скрывать это до моего тридцатилетия? Нет, дядя Джон! Там должно быть что-то такое, от чего он пытался меня уберечь, защитить, пока я не стану взрослым и смогу это выдержать. Вы поймите, я этого не ставлю отцу в вину. Наверное, он просто не мог ничего с этим поделать. Но все равно я должен знать, о чем идет речь. Пожалуйста, принесите тот пакет. Ведь он хранится в вашем сейфе.

Джон Пендлтон поднялся.

– Сейчас принесу.

Через несколько минут пакет уже был у Джимми в руках. Но молодой человек сразу вернул его Джону Пендлтону.

– Лучше будет, если вначале прочитаете вы, сэр. Потом расскажете мне.

– Нет, Джимми, я… Впрочем, ладно.

Джон Пендлтон взял нож для бумаги и решительно разрезал грубый пакет. В нем оказался связанный лентой бумажный сверток и отдельный, сложенный вчетверо листок. Именно его Джон Пендлтон сразу развернул и прочитал. Пока он читал, Джимми, затаив дыхание, следил за выражением его лица. Он увидел, что на лице старика появилось сначала выражение удивления, затем радости, а затем чего-то такого, чему трудно подыскать определение.

– Дядя Джон, так что же там?

– Сам читай, – ответил тот, отдавая письмо юноше.

И Джимми прочитал в письме следующее:

«Прилагаемые документы, подтверждают, что мой сын, Джимми Бин, на самом деле является Джеймсом Кентом, сыном Джона Кента и Дорис Уэтерби, дочери Уильяма Уэтерби из Бостона. Прилагается также письмо, в котором я объясняю своему сыну, почему все эти годы я прятал его от родственников его матери. Если этот пакет будет распечатан к моменту, когда моему сыну исполнится тридцать, он прочтет это письмо и, надеюсь, простит своего отца, который боялся потерять любимого сына и поэтому решился на такие беспрецедентные действия, чтобы сохранить его для себя. Если же этот пакет будет распечатан посторонними людьми вследствие смерти моего сына, я прошу немедленно известить о трагедии семью его матери в Бостоне, и передать им документы, которые к сему прилагаются.