– И оставил там?

– Да.

– И никому ничего не сказал?

Она не ответила.

– У него был зуб… на женщин?

Алекс покрутила сигарету в пальцах.

– Она его бросила.

– Немыслимо. Совершенно немыслимо. Доктор… предполагается, что разумный человек… таких вещей ждешь от… – Он всплеснул руками. – Люди совершают немыслимые вещи.

– Почему, Филип?

В комнате неожиданно потемнело, и она услышала шум дождя. Подумала о холодном подвале, о закованной в цепи женщине, о том, как она сидела там, плакала, дрожала и слышала, как капает вода. Ее передернуло.

Мейн просунул сигарету сквозь заросли усов и оставил ее во рту, незажженную.

– Что натолкнуло тебя на эту мысль?

– Какую мысль?

– Встретиться с капелланом.

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Позвонила в Бродмур узнать, можно ли увидеть Босли. – Она вдруг слабо улыбнулась. – Судя по их ответу, можно было подумать, что у них там отель.

– И они не позволили тебе увидеть его?

– Сказали, нужно написать в попечительский совет. Я спросила, не могу ли поговорить с кем-нибудь из них. – Она снова пожала плечами. – И меня соединили с капелланом.

Алекс окинула взглядом кабинет с его вечным кавардаком, посмотрела на Блэка, спящего на диване. На рабочий стол Мейна, на шкафы с папками, армейский рундук, стопки бумаг, завалившие почти весь пол. Под бумагами была похоронена электрическая пишущая машинка, а вместе с ней принтер, монитор и клавиатура компьютера. Бумаги, словно снег, лежали повсюду.

– Мне это напоминает твою машину, – сказала она.

– Мою машину?

– Твой кабинет. Как ты здесь работаешь?

– Как-то получается.

Она улыбнулась:

– Я, кажется, никогда раньше не бывала в кабинетах у моих авторов. Вот уж прозрение.

Он огляделся, кивнул.

– Ты в последнее время редко бываешь у себя в офисе?

– Ты за мной следишь?

– Упаси боже. Я думаю, это хорошо, что ты с Дэвидом.

– Он пытается не дать мне сойти с ума.

Мейн принялся возиться со спичками.

– Ты… – В его голосе слышалось смущение. – Вы не собираетесь воссоединиться?

Она отрицательно покачала головой.

Он чиркнул спичкой, закурил, вопросительно посмотрел на нее. Она покраснела.

– Он очень добр со мной, он сильный человек. Я думаю, он мне сейчас нужен, пусть даже мне это не слишком нравится. Я постараюсь не причинить ему боль еще раз. – Она помолчала. – Он заслуживает кого-нибудь получше меня.

– Бога ради, не недооценивай себя, девочка.

Слезы наворачивались у нее на глаза. Она зажмурилась на мгновение и кивнула.

– Филип, мне так страшно.

– А что думает Дэвид?

Она посмотрела в окно на грязную заднюю стену соседнего дома.

– Он хочет, чтобы я обратилась к психиатру.

– Нет. – Мейн отрицательно покачал головой. – Бога ради, нет.

– А что, по-твоему, мне следует делать? Ты ведь соткан из противоречий, правда? Мне необходима помощь. Я сама не справлюсь. В прошлый раз ты сказал, что духи иногда пытаются вернуться, потому что у них осталось незавершенное дело.

– Это только теория. Всего лишь теория.

– Для тебя все только теория.

Он огляделся с обиженным и беспомощным видом.

– Извини, – сказала она. – Я не хотела злиться. Но ты меня всегда пичкаешь одними теориями. Все меня пичкают теориями, черт бы их побрал. Вчера вечером я три часа выслушивала теории Дэвида – он говорил о моем эмоциональном потрясении, о том, что мне необходима психиатрическая помощь. Кроме этого, меня несколько дней назад одарил теорией один священник: он говорил, что мне требуется пасторская помощь. Ко всему прочему, у меня есть теория Моргана Форда о темных силах и о зле. А еще твоя теория о генах – как это называется? О том, что мы пленники наших генов? – Она подалась вперед на жестком стуле. – Капеллан тоже говорил о генах, о том, что шизофрения может передаваться по наследству. И Форд говорил о генах. Он сказал, что гены важны для мира духов, они вроде кальки характера.

– Это верно, – глубокомысленно кивнул Мейн.

Зазвонил телефон, и Филип снял трубку.

– Слушаю, – задумчиво сказал он.

Алекс наблюдала за ним. Облака дыма, помятый пиджак Филипа, крепкая мебель внушали ей чувство безопасности. А главное – знание. Он был человеком знания, знал так много, что почти для всех тайн у него имелось объяснение. Жизнь была ему понятна.

Вот разве что… Она с дрожью вспомнила их предыдущую встречу, когда он сидел в ее гостиной.

Филип взял авторучку и принялся что-то строчить на обороте ближайшего листа бумаги.

– Господи. – Он остановился, потом снова принялся писать и на сей раз надолго погрузился в это занятие. – Так, – сказал он наконец. – Замечательно. До встречи.

Он повесил трубку, посмотрел на Алекс. В глазах его отразилось какое-то тяжелое чувство.

– Это был мой… мм… приятель, он тюремный психиатр.

– Да?

Мейн пальцами разгладил усы.

– Тот, который работал в Бродмуре.

– Он быстро отозвался.

Мейн взял лист бумаги, посмотрел на него, потом на Алекс. В его глазах было смятение.

– Капеллан тебе говорил что-нибудь о… – он замешкался, – о визитах туда Фабиана?

– Когда? – Она побледнела.

– Около года назад.

Алекс отрицательно покачала головой.

– Ничего такого, только… – Она задумалась. – Капеллан хотел мне сказать о чем-то, но не сказал. Вроде передумал, возможно, из-за того, что не хватило времени… но вряд ли. Фабиан ездил туда? Чтобы увидеть Босли?

– Там явно случился скандал. – Филип загасил сигарету и вытащил из пачки новую. – Серьезный скандал.

Он скользнул взглядом по записям, потом чиркнул спичкой, закурил. Посмотрел на свои черные туфли, лежащие на столешнице, заметил, что каблуки сзади сношены.

– Это произошло, когда капеллан был в отпуске. Его временно замещал викарий из Сандхерста… у него есть допуск в зону… у его помощников тоже… – Филип помял в руке сигарету. – Фабиан связался с каким-то студентом-теологом, им удалось выдать себя и еще одного парня за помощников викария из Сандхерста и проникнуть в больницу.

– Зачем? – Алекс взирала на него с недоумением.

– Они провели обряд экзорцизма.

В комнате внезапно потемнело, и Алекс стало страшно.