Осмотр обугленных костей из бойлера не занял много времени. При наличии левой берцовой кости, правой лодыжной кости и россыпи фаланг рук и ног работы судебному патологоанатому практически не было – собственно, Парек и не ожидала ничего иного.

– Доброе утро, доброе утро! – воскликнула она, вихрем врываясь в комнату для совещаний. – Ну что, разделаемся с этим побыстрее, ладно?

Само совещание носило чисто формальный характер и продлилось не дольше, чем этого требовал регламент.

– Виделись в последнее время с коллегой? – спросила Парек, когда мы с ней выходили из комнаты.

Я не сразу понял, кого она имела в виду.

– С которым?

– Ну не с собакой-ищейкой же! С нашим уважаемым судебным тафономистом Дэниелом Мирзом.

Последний раз я с ним общался в ночь, когда он позвонил мне с просьбой о помощи. По моим расчетам, Мирз должен был как раз заканчивать с Кроссли, хотя, если Уорд грозилась позвать его для изучения костей из бойлера вместо меня, вероятно, уже и разделался с тем этапом.

– Пару дней не встречал. А что?

– Да так. – Она хитро прищурилась. – Раз уж вы работали здесь, я думала, вы могли бы и заглянуть к нему, узнать, как дела.

Парек толкнула дверь в смотровую, оставив меня гадать, что она хотела сказать.

Накануне вечером Уорд не вдавалась в детали, сообщив лишь, что у Мирза проблемы. Я предположил, что это как-то связано с идентификацией женщины, поисками соответствия найденного тела с медицинской и стоматологической картами Марии де Коста.

Ну в этом ему моя помощь не требовалась. А если и требовалась, я уже раз обжегся, помогая ему. Вряд ли об этом стало известно Парек, но повторять ту ошибку я не собирался. С чем бы там ни столкнулся Мирз, справляться с этим ему предстояло самому.

Как и ожидалось, осмотр свелся к формальности. Рентген не выявил никаких давних повреждений, которые помогли бы с идентификацией, а все остальное практически повторяло то, что я уже выявил на месте, в котельной. Значительный размер отдельных костей вроде лопатки подтверждал мои предположения о высоком росте и капитальном сложении неизвестной жертвы, скорее всего (но не стопроцентно) мужчины. Измерив большую берцовую кость с помощью профессиональных инструментов, я уточнил свою первоначальную оценку роста, определив ее в сто восемьдесят пять сантиметров. То есть шесть футов и один дюйм. Тоже, конечно, приблизительно: притом что определять рост по длине костей ноги можно довольно точно, его хорошо было бы проверить по длине и других, недостающих в нашем случае костей. И ни Парек, ни я не рискнули высказать предположения о причинах смерти.

Два найденных обломка ребер свидетельствовали о какой-то серьезной травме, но стало это решающим фактором или нет, мы не знали. Оба ребра имели диагональный излом с зазубренной, острой как нож кромкой. Подобное повреждение может быть смертельным в случае, если острая кость пронзит сердце, артерию или хотя бы повредит легкое, хотя в последнем случае последствия могут сказаться не сразу.

Проблема заключалась в том, что я так и не мог объяснить, что же произошло.

Повреждения такого рода могут случаться уже после смерти. Единственное, что я знал наверняка, – к моменту, когда тело сжигали, ребра уже были сломаны. Изломы почернели и обуглились, как и остальная часть кости, тогда как в противном случае излом сохранил бы обычную, чуть желтоватую окраску.

Однако любопытные детали нам удалось обнаружить. Осторожно очистив кости от сажи, я разглядел, что верхняя часть большой берцовой кости и внутренняя поверхность голени демонстрируют признаки старения, хотя и на самой начальной стадии. О том же свидетельствовали фаланги: они принадлежали взрослому человеку: он прожил достаточно, чтобы процесс дегенерации суставов был заметен, но не настолько, чтобы этот процесс зашел далеко, как это бывает в зрелом возрасте.

– Исходя из этого, я определяю возраст примерно в двадцать пять – тридцать лет. Максимум тридцать пять, – сообщил я Уэлану. Уорд уехала очень рано, вызванная на очередное совещание к Эйнсли. Впрочем, судя по виду ее заместителя, он тоже мало спал прошедшей ночью.

– Вы убеждены в своей оценке роста?

– Я говорил бы увереннее, если бы расчеты основывались не на одной-единственной кости. Но, как правило, на размеры большой берцовой кости можно полагаться. А что, у вас есть предположения насчет того, кто это?

– Возможно. – Он явно сомневался, нужно ли мне говорить все, а потом пожал плечами: – Мы продолжаем изучать круг знакомых Даррена Кроссли, особенно тех, кто работал в Сент-Джуд. Помимо Марии де Коста, обнаружился еще один тип, чье описание более или менее соответствует тому, что вы говорили про останки из котельной. Его зовут Уэйн Бут, работал санитаром вместе с Кроссли. Сорок пять лет, холост, сложения массивного, рост чуть менее шести футов.

Это не слишком отличалось от моих расчетов возраста и роста, но и совпадало с ними не так точно, как хотелось бы. Я ожидал кого-нибудь повыше и моложе.

– Когда он пропал?

– Одиннадцать месяцев назад.

То есть через семь месяцев после того, как, по словам Лолы, с ее сыном случился удар. И значительно позднее того, как Даррена Кроссли, Марию де Коста и Кристину Горски в последний раз видели живыми. Однако Уэлан предвидел мои возражения.

– До сих пор ничто, кроме слов его матери, не подтверждает, как долго Леннокс болеет. И с учетом того, что мы о ней знаем, я бы не верил ее словам. Вы сами сказали, что возраст и рост рассчитаны приблизительно. Не принимайте это на свой счет, но много ли можно определить по голени и коленной чашечке?

Мне хотелось бы верить в то, что мои расчеты довольно точны, однако гордость гордостью, а факты – фактами, и с последними спорить трудно.

Тем не менее его слова убедили меня не до конца.

– Что еще вам о нем известно?

Уэлан усмехнулся:

– А вот это самое занятное. Когда больницу закрыли, санитаров уволили, и он устроился на работу охранником. Угадайте где?

– В Сент-Джуд?

– Да, ночным сторожем. Правда, продолжалось это недолго, потому что через несколько месяцев начальство решило, что они могут обойтись без живых охранников, заменив их муляжами камер. Но из всех кандидатур на личность трупа в бойлере Бут явный фаворит.

– А зубные протезы у него были? – спросил я, вспомнив про бесформенный комок проволоки и пластика с цеплявшимися за ним кусочками фарфора, который мы нашли в золе.

Уэлан огорченно покачал головой:

– В том его описании, какое мы получили, об этом не сообщается. Мы поищем среди местных дантистов, вдруг он к кому-то из них ходил.

В государстве нет единой базы стоматологических данных, и в надежде найти нужную карту приходится долго искать по клиникам и частным дантистам. Я знаю случаи, когда полиция размещала объявления в специализированных стоматологических журналах.