Возвращался епископ Нифонт в Новгород вроде и ни с чем, но почему-то довольный. И надежды свои на будущее Руси связывал с князем Андреем Юрьевичем.

Юрий Долгорукий тоже был доволен, потому как получил подтверждение своим мыслям, понял, что он не одинок. Одновременно князь дивился собственному сыну.

А ведь Андрей Юрьевич, позже прозванный Боголюбским, был прав. И став Великим князем, «отменил» Киев, попросту переехав в свой любимый пригород Суздаля, Владимир. С него началась история Владимиро-Суздальского, а потом и Московского княжества, одновременно закончилась история Киевской Руси.

Но выполнить свое обещание не воевать с Изяславом Юрий Долгорукий не смог, и виной тому был… его собственный сын Ростислав.

Отправленный на помощь Давыдовичам и Святославу Ольговичу, он сделал невероятное – перешел на сторону Изяслава! То ли к тому времени, когда дошел до жаждущих помощи черниговских князей, уже узнал об их решении просить мира у Великого князя, то ли сам так задумал, но Ростислав тоже попросил мира с условием, что Изяслав выделит ему свой удел, и немалый.

Что это было, действительно предательство отца старшим сыном или хитрый тайный ход Юрия? Наверное, мы никогда не узнаем правды, только Ростислав оказался в стане Изяслава против отца. И удел получил, но подальше от Суздаля и даже от Киева. И все же Ростислав сумел заполучить себе Городец-Остерский, попросту выгнав оттуда родного брата Глеба. Глеб вернулся к отцу в Суздаль.

Все это было странно, просто никому в голову не пришло присмотреться внимательней, не до того. Юрий Долгорукий не проклял сына-предателя, не объявил, что отказывается от него или лишает будущего наследства, даже не обругал за то, что тот выгнал Глеба. Суздальский князь вел себя так, словно ничего и не было – ни предательства Глеба, признавшего крестным целованием Изяслава, ни тем более предательства Ростислава.

Только Андрей усмехнулся, сказав отцу наедине:

– Ростислава к Изяславу отправил, чтоб изнутри развалил?

Юрий не ответил, только хмыкнул. И было непонятно, что в этом молчании – согласие или недоумение. Хитрый Андрей выяснять не стал, жизнь покажет.

А Изяслав собирался на суздальского князя уже не на шутку. Он сам отправился сначала в Смоленск, а потом в Новгород – поднимать боевой дух и собирать рать.

Изяслав был хорош, он всегда умел говорить красивые речи перед людьми, умел зажечь, объединить, повести за собой. Постарался и на сей раз. Новгородцам легко было припомнить все обиды от суздальцев – и нехватку хлеба, и то, что Новый Торг забрали, и то, что купцов под замком держат… Ну, и Ждану-гору. По словам Изяслава получалось, что ростовцы едва ли не заманили несчастных новгородцев туда, чтобы разбить, никто и не вспомнил, что князя в Суздале не было, что новгородцы с Всеволодом Мстиславичем отправились в суздальские земли сами, никто их не заманивал и не звал. Поражения всегда обидны, даже если виноват в них сам.

А тут получалось, что стоять надо за всю Русь и под знаменами Мстиславича! Никто на вече не спросил, почему за Русь надо биться с суздальским князем, который сидит себе в своем углу, никого не трогая, не наползали бы на него новгородцы сами, тоже не тронул бы. Вече решило, что Новгород будет участвовать в походе против Юрия Долгорукого, людям казалось, что его Долгие Руки тянутся и к Новгороду.

Симпатий к Изяславу добавило и щедрое угощение, выставленное князем для новгородцев. К новгородцам присоединились псковичи и корела. Чем этих-то обидел суздальский князь, и вовсе не понятно, но дурной пример, как известно, куда заразительней доброго.

Зимой 1148/1149 года в поход на Суздаль собралась огромная рать. Только одной дружины в ней не было – Ростислава Юрьевича. Видно, не слишком доверял крестному целованию своего нового союзника князь Изяслав. А еще черниговские князья должны подойти позже к устью реки Медведицы.

Собрав столь внушительную силу, Изяслав решил сначала предложить Юрию Суздальскому мир на своих условиях – отпустить новгородский полон, вернуть купцов, вернуть Новый Торг и выплатить немалую дань за обиды. Ну, и главное для Изяслава – признать его право на Великое княжение.

Шли день за днем, а ни послов обратно, ни просто ответа от Юрия Долгорукого не было. Он молчал, словно и не ведая о собравшейся против него силе. Собрал рать и сторожил главные города – Суздаль и Ростов. Чего ждал? Просто одновременно с Изяславом, смолянами и новгородцами от вятичских лесов могли ударить черниговские князья. Вот этого удара с двух сторон и боялся Юрий, а потому берег не граничные города на Волге, а главные, будучи готовым ударить и по Давыдовичам.

Первыми забеспокоились черниговские князья, они раньше других поняли, что, попытавшись пройти к устью Медведицы, будут попросту разбиты Долгоруким, а потому сидели в своих уделах, выжидая, что получится из похода Изяслава.

Получилось, но не то, чего ждал Великий князь. Конечно, пройдя по Волге, его дружины разорили все городки по пути, но внутрь Суздальской земли не сунулись. Конечно, был и большой полон, и добыча, но не было одного, что так ждал Изяслав, – столкновения с дядей, Юрий Долгорукий продолжал вести себя странно, он не вступал ни в какие сражения, оставаясь подле своих главных городов.

Март выдался теплым, вот уже закапали сосульки, снег стал рыхлым и тяжелым, двигаться по нему трудно, но самое страшное – вот-вот тронется лед на реках, тогда беда, тогда суздальцы всю рать могли взять голыми руками. Может, этого и ждал хитрый Долгорукий? Спешно отправив полон и возы с добычей в Новгород и Смоленск, Изяслав и сам поспешил туда же. Ему пришлось пережидать распутицу в Смоленске и гадать, почему черниговские князья не выступили против суздальского князя.

Изяслав, в отличие от новгородцев, не мог чувствовать удовлетворения. Это в Новгород привели семь тысяч полона, привезли множество возов добычи, взятой в ростовских землях, но Великий князь-то хорошо понимал, что разорил только городки по берегам Волги, а сами суздальские земли остались нетронутыми. До того, что давало главный доход Юрию Долгорукому, и до самой его дружины рать не дошла. Это означало, что Юрий не только не уничтожен, но и не поставлен на колени, он не признал себя побежденным, а Изяслава – Великим князем. Это значило, что дани в Киев от Суздальской земли по-прежнему не будет, зато угроза со стороны дяди сохранилась. Мало того, теперь у Юрия Долгорукого был повод ответить, и неизвестно, где и когда.

Князь просидел в Смоленске, пока сошел лед и немного подсохли дороги, и двинулся, но не снова на Суздаль, а домой в Киев, потому что вести, которые приходили оттуда, были куда серьезней и неприятней, чем он мог ожидать.

Казалось бы, чего ждать от покорного Киева и сидевших спокойно черниговских князей? Совсем недавно смоленские полки так потрепали черниговские города, что едва ли их князья снова рискнули бы выступать против Великого князя. Нет, Давыдовичи просто выжидали. Неприятности пришли откуда не ждал – Изяславу донесли, что сын Долгорукого, Ростислав, вроде предавший отца, в действительности готовит заговор против Великого князя, мол, в Городце и даже в Киеве подговаривает киевлян и берендеев выступить против Изяслава!