– Гаспар обещал вести переговоры, – шепнул ей на ухо Кит. – Но ведь то же самое французы говорили во время кризиса с заложниками в Новой Каледонии, перед тем как ворваться внутрь помещения, где содержали людей, и всех перестрелять. Он просто пытается оттянуть время, пока снайперы займут место на крыше отеля. У жандармов на броневиках установлены пулеметы. Гаспар предаст нас, прежде чем ты успеешь произнести фразу «Мне «Виши», пожалуйста». – Кит затушил сигарету, его лицо было мрачнее тучи. – Боже, как я мог рисковать жизнью Матти! Ее мать права, отец из меня никакой. Матильда! – произнес он, и имя дочери прозвучало в его устах как молитва. Он, словно щитом, был готов закрыть ребенка своим телом. И Шелли подумала, что единственное, о чем не лгал ей «муж», – так это о своей беззаветной любви к дочери. – Ты знаешь Иисуса Христа? – по-детски наивно спросила Матильда у Шелли через плечо отца.

– Лично – нет.

– Как по-твоему, он настоящий или притворяется? Он пришел к нам на Землю по какой-то непонятной причине. Еще до того, как я родилась.

– Гм-м, то есть да…

– Скажи, а у Санта-Клауса есть номер телефона Бога?

– Э-э-э…

– А какой у него номер телефона?

– Э-э-э…

– Наверное, ноль-ноль-ноль-ноль и так без конца. Скажи, а у бяк есть антитела? А у маленьких детей? Есть? Наверное, они совсем малюсенькие. Если в меня попадет пуля, мои антитела спасут меня или им не хватит силенок?

Кит промямлил в ответ что-то невнятное. Шелли еще ни разу не видела его таким отчаявшимся. У него словно перехватило горло, и он не мог выдавить из себя ни слова.

Шелли смотрела на него и не узнавала, чувствуя, как в ее сердце невидимые руки перебирают струны арфы сочувствия. Однако она тотчас напомнила себе, что мать девочки в эти минуты тоже испытывает далеко не радостные чувства.

Впрочем, в следующий момент ее философствования были прерваны Габи. Та, прижав к уху сотовый телефон, направилась к мятежникам, размахивая, за неимением белого флага, футболкой.

– Габи! – Шелли схватила самозваную парламентер-шу за локоть. – Куда ты, во имя всего святого, собралась?

– Хочу взять у них интервью для Си-эн-эн. Я только что получила добро из Атланты. И вообще, если дать этим гадам возможность заявить о себе на весь мир, может, они нас не тронут, а кого-то и сразу отпустят. Своего рода баш на баш.

Кит перегородил журналистке проход.

– Это террористы, Конран. Не надо строить из себя героиню, а заодно заигрывать с отребьем. Прибереги свои псевдоблагородные потуги для другого раза. Здесь этот номер не пройдет, даже не надейся. Тоже мне нашлась суперменша.

Однако режиссер реалити-шоу бесцеремонно оттолкнула Кита в сторону и, пропустив его тираду мимо ушей, направилась дальше.

– Папочка, а кто победит? Бэтмен или Супермен? – поинтересовалась Матти. – Или ты? – Она потянула Шелли за рукав. – Скажи, через сколько снов нас отсюда выпустят?

– Больше никаких снов, дорогая. Нам скоро разрешат выйти отсюда. А пока… на, попей! – И Шелли протянула девочке стакан апельсинового сока с металлическим привкусом.

– Через сколько минут?

– Да в любую минуту.

– А через сколько секунд?

– Да в любую секунду. – Шелли сделала глоток сока, хотя по правде предпочла бы что-то покрепче.

– Ты точно знаешь? Скажи, ты уверена на миллион, триллион или секстиллион?

Но Шелли не была уверена даже на жалкий ноль.

– Ну что, смотрели они в последнее время хотя бы один хороший французский фильм? Или ты не спрашивала? – поинтересовался Кит у Габи, когда та вернулась со своего рандеву с мятежниками.

– Что они тебе сказали? – не выдержала Шелли.

– Обычную в таких случаях лажу. Мол, у нас здесь никакой справедливости, и поэтому наша справедливость – это оружие и пули. И что они вернутся в горы, чтобы встать на защиту своего лидера. И все такое прочее.

– Ты сумела с ними договориться?

Увы, ответа на этот вопрос у Габи не было. То есть был, только не такой, какой всем хотелось бы услышать. Тем более что в следующее мгновение, как и предсказывал Кит, начался штурм бункера.

Мятежники, чтобы доказать не то собственную храбрость, не то глупость, высунулись из окошек в потолке и принялись чем попало швырять в полицейских. Оружие пролетариата с громким стуком отскакивало от щитов полицейского кордона. Вскоре в отверстие проник язык горчичного газа и принялся лизать обитателей бункера. Кит, словно щитом, прикрыл собой Матти и Шелли. От газа слезились глаза и першило в горле. «Вот какая она, смерть, – с иронией подумала Шелли, – оказывается, от нее дух захватывает!»

Лишь только прекратив кашлять, она поняла, что обстрел бункера закончился. Завеса дыма и пыли постепенно рассеялась, и Шелли с удивлением обнаружила, что все еще жива. На всякий случай она похлопала себя по разным частям тела, желая убедиться, что все при ней. Казалось, весь бункер затаил дыхание. В воздухе по-прежнему витал запах горчичного газа и пороха. Сражение переместилось на газон, то есть ближе к полицейскому оцеплению.

Шелли на ощупь пробралась к окну и рискнула приоткрыть глаза. На улице шел рукопашный бой, мелькали, гуляя по человеческим головам, полицейские дубинки – это белые полицейские сражалась с полицейскими черными.

Один из мятежников, обмотав лицо платком, вынырнул на улицу. Вскоре, весь в пузырях от едкого газа, он вновь вынырнул из тумана, но лишь затем, чтобы объяснить, что Гаспар проглядел одну немаловажную деталь – половина вверенных ему сил состояла из креолов. И когда дело дошло до настоящего сражения, те отказались стрелять в черных братьев. Вместо этого они обратили оружие против французов. И теперь в бегство бросился уже сам Гаспар со своими белыми подчиненными.

Секс-бомба не выдержала и разрыдалась. Ее истеричные всхлипы перемежались не менее истеричными выкриками: «Вы знаете, кто я такая?»

Мятежники тотчас смекнули, что им делать. Избежав ареста, они прибегли к излюбленному террористами всех мастей плану спасения в случае чрезвычайной ситуации – то есть решили, пока не поздно, сделать ноги, прикрываясь при отступлении живым щитом, желательно из особ знаменитых и денежных.

– Да, тебе крупно не повезло, красотка, – отреагировал Кит с нарочитым спокойствием. – Сюда угодили те, кто ровным счетом ничего собой не представляет.

Над Матильдой, вперив в нее взгляд, как ястреб в бездомного котенка, склонился один из мятежников.

– Миллион долларов, и мы отпустим ребенка, барон Руперт Рочестер, – произнес креол. Его приспешники сгрудились вокруг Кита, как гиены вокруг трупа, лежащего на дороге.

Более ужасную ситуацию трудно было себе представить. Шелли ощутила, как Кит весь напрягся. Главарь нацелил на него винтовку. Кит в ответ лишь изумленно выгнул бровь – что еще он мог сделать? От Шелли не укрылось, как нервно подергиваются мышцы на его щеке.