Крис замер.

В пяти футах — еще один удар. Человек бросился назад, подальше от моста, стараясь на ветру удержаться на ногах.

Еще удар. И еще. Молния лилась с неба дождем, целясь в их врага.

Проводник побежал.

— Да-а, — позади них прохрипел голос. — Посмотрите, как этот ублюдок теперь убегает.

Крис развернулся. Держась за бампер Шевроле Тахо, на руках и коленях стоял Габриэль. Его одежда была выжжена, лицо почернело от дыма, а кожу покрывала кровь, но он был жив.

Ник схватил его раньше, чем Крис понял, что движется.

— Полегче, Никки, — закашлял Габриэль. — То есть... я тоже... но взрыв... больно...

Но Крис уже не слышал, что еще он там говорил.

Потому что тоже стиснул брата в объятьях.

Бекка очутилась в отделении экстренной медицинской помощи.

Братья Меррики — нет.

Она как-то потеряла их из виду, когда работники скорой помощи обрушились на мост и разделили их. Четыре разных мужчины стояли под дождем, выкрикивая ей вопросы, светя фонариками в глаза, прощупывая пульс. Знала ли она свое имя? Сегодняшнюю дату? Знала ли она, что попала в аварию?

Она замерзла. Пожарный завернул ее в одеяло Майлара [25]и отнес в машину скорой помощи. Она была настолько потрясена, что позволила ему это сделать. Дождь не хотел заканчиваться, капая ей на глаза и проникая под одежду, оставаясь для нее тем же незнакомцем, что и был до аварии.

Или эта связь ей показалась?

Крис чувствовал именно это — связь со стихиями?

Он держал ее так близко — чувствовала ли она его силу?

Сейчас в больнице она лежала, сжавшись на носилках и крепко обернув больничное одеяло вокруг плеч.

Из-за занавески высунулась мамина голова.

— Ты в порядке, Бекс?

Одним из преимуществ того, что ее мама работала в отделении экстренной помощи, было то, что Бекке не нужно было долго ждать.

А одним из недостатков этого было то, что сегодня вечером мама действительно работала в отделении. Когда выяснилось, что у Бекки лишь потрясение, но травм нет, мама оставила ее одну в небольшой палате восемь на восемь

Поблизости кто-то стонал. Где-то дальше по коридору кричал ребенок. Помещение было заполнено пострадавшими в бурю. Бекка продолжала слушать, как медсестры вполголоса обсуждают сломанные бедра и сложные переломы. У Бекки же даже не было сотрясения. Ей просто хотелось, чтобы кто-нибудь подержал ее за руку.

Боже, как она могла быть такой эгоистичной? Бекка утерла слезы ожидания и кивнула.

— Все хорошо. Мы можем пойти домой?

— Твой папа уже в пути, милая. — Мамин голос тянулся вслед за ней, так как она бежала по коридору.

— Что?

— Я не могу уйти, — отозвалась мама, — и мамы Квинн не было дома.

Фу. Ее отец. Теперь Бекка жалела, что у нее не было сотрясения.

Особенно, когда он появился в рабочей одежде и сапогах, облепленных грязью. Рубашку цвета хаки, которую он носил, покрывали грязные полосы, и это выглядело так, будто он участвовал в схватке с диким зверем — штаны порваны, засохшая кровь тянется из-под рукава рубашки по обратной стороне руки.

Он ворвался в палату, отодвинув занавеску в сторону. Он быстро выпрямился, когда стало очевидно, что его дочь не умирает. Лишь промокла.

— Привет, — без энтузиазма произнесла она. — Что с тобой случилось?

— Бекка. — Он рассматривал ее так, будто мог упустить какие-то опасные для жизни травмы. — Ты в порядке?

Просто замечательно. Меня вытащили из машины до того, как она взорвалась.

Ей хотелось это сказать, закатить глаза и протиснуться мимо него. Но его глаза потемнели от беспокойства, руки повисли между его и ее телом, будто он хотел обнять ее, но не был уверен, что она это примет.

Бекка сглотнула. Ей хотелось, чтобы он звенел ключами и вел себя так, будто они в ссоре. Трудно сохранять стены против того, кому действительно не наплевать.

Но, может, это просто шок. Мама все ужасно описала, поэтому он и примчался?

— Я в порядке, — сказала она. Ее голос звучал так, будто она наглоталась гравия. — Просто... Я хочу домой.

— Мы можем вернуться ко мне...

— Нет!

Он вздрогнул, и она закрыла глаза.

— Нет... просто... у меня там нет одежды. Я хочу домой.

— У тебя есть ключи?

Ее ключи были в машине, и, вероятно, сейчас уже превратились в груду расплавленной стали. Она покачала головой.

— Мама даст мне свои.

Но ее маме не понравилась эта затея.

— Бекка, езжай домой со своим отцом. У тебя был сложный день, и тебе не следует оставаться одной...

— Я просто хочу переодеться в сухую одежду и лечь спать.

Она слезла с носилок. Тут начал кричать какой-то пациент дальше по коридору, и Бекка зажала уши руками.

— Пожалуйста, увезите меня домой. Пожалуйста...

Ее обхватили руки, убирая волосы с лица. На краткий миг она подумала, что это мама, но потом ощутила силу этих рук, твердость груди ее отца.

— Успокойся, — сказала он, его голос тихо проскрежетал. — Я отвезу тебя домой.

Его голос вызвал у нее другое воспоминание: восьмилетняя Бекка нашла в саду полудохлую птицу. У нее чуть не случилась истерика, так как она была уверена, что папа убьет птицу. Поэтому она спряталась вместе с ней в своей спальне, пытаясь накормить ее нарезанной Велвитой [26]и кусочками хот-дога.

Мама была в ярости, когда узнала. Птица! В ее доме!

Но отец уговорил Бекку выйти из гардеробной, потом научил ее, как вправить птичье крыло и вылечить его.

— Бекка?

Его дыхание коснулось ее волос. Бекка поняла, что все это время она прижималась к нему.

— Ладно, — прошептала она. — Пошли.

Бекка не могла себя заставить смотреть в лобовое стекло, на которое накрапывал дождь, лишая всякой видимости. Машины, казалось, ехали слишком быстро, каждая надвигающаяся пара фар, словно столкновение замедленного действия.

Она уставилась на руку своего отца, покоящуюся на центральной панели.

— Что случилось с твоим запястьем? — спросила она, просто чтобы сосредоточиться на чем-нибудь помимо звука шин на мокрой дороге.

Он откашлялся.

— Во время бури упало дерево. У одного из электрических заборов в ловушке оказался олень. Я был ближе всех, поэтому принял вызов. Бедняга боролся изо всех сил.