— Но мы можем помочь этой девочке. Это все, о чем я прошу.

— Я тоже кое о чем прошу в ответ.

Сотовый Хантера дал о себе знать. Детектив еще несколько напряженных мгновений выдерживал взгляд Клер.

— Вы не собираетесь отвечать? — спросила она.

Хантер залез в карман пиджака.

— Детектив Хантер.

— Детектив, это Моника. — Короткая пауза. — То есть Молли. — Похоже, она плакала.

Хантер отвернулся от Клер.

— С вами все в порядке? Где вы? — спросил он, но единственным ответом стал треск статических разрядов. Он быстро прикрыл рукой микрофон и перевел взгляд на репортера. — Вы не правы… — Встав, он положил на стол пять двадцатидолларовых купюр. — В этом мире есть много хороших вещей, которые бесплатны.

Двадцать пять миль между Беверли-Хиллз и Саут-Гейт Хантер покрыл за рекордное время. Молли сказала ему, что будет ждать в кафе «Кашмир» на Твиди-бульваре. Адрес Хантеру не был нужен, он знал это место.

Припарковав свой «бьюик», Хантер вошел в кафе. Его удивило, насколько оно было полно в половине одиннадцатого вечера. Еще больше его удивило, что все посетители, казалось, были моложе двадцати пяти лет. Молли сидела за круглым столиком у терракотовой стены, украшенной картинами, — выставка молодых художников. У ее ног лежал небольшой рюкзачок.

— Привет, — с улыбкой сказал он, присоединившись к ней.

Она попыталась ответить такой же улыбкой, но потерпела неудачу. Бессонная ночь и тревожные предчувствия сказались на ее лице — красноречивые темные круги под глазами, пылающие скулы. Она закрыла блокнот, в котором что-то царапала, и отложила его в сторону.

— Ты что-то пишешь?

Молли смутилась:

— Да так, ничего особенного. Детские истории.

Хантер сел рядом.

— Когда я был молодым, то мечтал когда-нибудь стать писателем.

— Правда?

— Я так любил читать, что мне это казалось совершенно естественным.

Молли посмотрела на свой рюкзачок, куда только что засунула блокнот.

— Мне тоже.

— Ты собираешься уезжать?

— Я сделала ошибку, приехав в Лос-Анджелес. — Голос у нее был твердым, но в нем не хватало уверенности.

— Ты думаешь, что если куда-нибудь уедешь, то сможешь избавиться от видений? — спросил Хантер.

Она не отвечала. И не смотрела на него.

Хантер помедлил.

— Я голоден, — сказал он, поворачиваясь посмотреть на выставку пирожных на стойке. — Люблю сырные пирожные или что-то в этом роде. А как ты?

Молли неуверенно покосилась в ту сторону.

— Давай же. А то я буду чувствовать себя виноватым, если буду есть пирожное в одиночестве. Составь мне компанию. Как насчет ломтика вон того шоколадного? — Он показал на шоколадный торт на верхней полке.

Она помялась, но все же кивнула.

— И горячий шоколад? — показал он на пустую чашку перед ней.

— Да.

Через минуту Хантер вернулся с двумя порциями пирожного, кофе и горячим шоколадом. Пока Молли тянула свой напиток, Хантер обратил внимание, как у нее обгрызены ногти.

— Простите, — сказала она, крутя в руках чайную ложечку.

— Тебе не за что извиняться.

— За ту женщину, с которой я говорила. Я не знала, что она репортер. Она сказала, что работает с вами. Я не говорила ей, что я ясновидящая. Вы должны верить мне.

— Я верю тебе, и тут нет твоей ошибки, — серьезно ответил он ей. — К сожалению, в городе много людей, которые сделают все, что угодно, лишь бы вырваться вперед. Это я должен извиниться, что подставил тебя таким образом. Я должен был лучше все продумать.

Хантер вытащил из кармана сотовый телефон последней модели и протянул его Молли. Он объяснил, что его и Гарсии номера уже введены в него и, кроме того, в нем есть чип GPS. С таким телефоном им проще всего поддерживать связь. Она пообещала никогда не выключать его.

— Та фотография в газете, — помолчав, сказала она. — Я испугалась, что кто-то может меня узнать.

Хантер понял, чего она боится.

— И рассказать отцу?

Не отдавая себе отчет, она провела правой рукой по левой.

— Это он сделал?

Она вопросительно посмотрела на него.

— Сломал тебе руку? — Хантер кивнул на ее предплечье.

— Откуда вы знаете?

— Всего лишь наблюдательность.

Она посмотрела на свою руку и на небольшой кривой шрам, который шел от локтя. Когда она заговорила, в голосе ее были гнев и печаль.

— Он бил меня почти каждый день.

Хантер слушал, как Молли рассказывала ему об избиениях. О сломанной руке и пальцах. И о неутихающей ненависти, которую отец испытывал к ней — просто потому, что она родилась девочкой. Она рассказала, как ей не хватало матери и как отец проклинал мать за то, что она умерла. Но она так и не смогла рассказать Хантеру о сексуальных посягательствах. Ей это было не под силу.

Хантер сжал кулаки, когда представил себе множество психологических шрамов, которые будут сказываться на Молли всю ее жизнь.

— Я знаю, что ты боишься, Молли. Но убегать — это не выход. И никогда не будет таковым.

— Это единственный выход, который у меня есть, — выпалила она. — Вы не знаете, что это такое. Вы не знаете, каково понимать, что отец никогда не успокоится.

— Я не пытаюсь учить тебя, как поступить, Молли, — ровным голосом сказал Хантер.

— Вот и не надо.

Хантер внимательно пригляделся к ней. Ее реакция была вызвана страхом, а не гневом. Тем же страхом, который заставил Молли убежать и продолжал гнать ее.

— Прости. Я не хотел, чтобы ты злилась.

Молли сделала глубокий вдох и уставилась в свою чашку. Прошло не меньше минуты, прежде чем Хантер заговорил:

— По телефону у тебя был очень обеспокоенный голос, Молли. Что-то случилось?

— У меня было еще одно видение, — быстро проговорила она.

Хантер наклонился к ней.

— Увидев утром свое изображение в газете, я запаниковала. Мне захотелось снова унести ноги. — Она показала на рюкзачок у ног. — Я думала об этом всю дорогу до автобусной станции.

— Куда ты собиралась двинуться?

Молли хрипло усмехнулась:

— В любое место, куда смогу добраться с той мелочью, которая у меня есть. Я даже не думала. Просто хотела убраться отсюда.

— И это видение изменило твое намерение? — спросил Хантер.