– Да уж… – уныло протянул американец.

– Давай, пей…

Днепропетровск, бывшая Украина.

24 июня 2019 года

Утро встретило головной болью, похмельем, сушняком во рту. Никогда не умел пить и не стремился научиться. И пусть я выпил меньше, чем американец, по крайней мере, вдвое, для дурного настроения хватило.

Поскольку ничего для лечения не было, поступил просто – зашел за угол и сунул два пальца в рот. Полегчало… но немного, и во рту остался омерзительный привкус, который и водой не смоешь…

Американец выглядел не лучше. Он сидел на подножке машины и держал перед собой руки, смотря на солнце.

Руки заметно дрожали.

– Зачем мы пили? – спросил он.

– Знаешь, у нас есть песенка: «Эх, яблочко, куда ты катишься. Не пьешь, не гуляешь – спохватишься»…

– Ничего не понял… спохватишься?

– Потом будешь жалеть.

– А… понятно.

– У нас совместная выпивка – больше чем выпивка. Те, кто выпил, должны потом помогать друг другу.

– А без выпивки не нужно помогать?

– Нет.

– Странно.

Зачем мне нужен был американец? По двум причинам. Первая – я почему-то верил, что он хочет до чего-то докопаться и что-то понять. Вторая – он американец. Местные власти показательно льнут к американцам, они могут, не моргнув глазом, убрать меня, но побоятся убрать американца.

А так… пусть будет.

– Мне надо в туалет.

– Давай быстрей – и поехали…

Поехали – это я, конечно, погорячился…

Дорога была плохая, а машина мощная. Руль не держался в руках.

– Эй…

– Спокойно… Щас выедем.

На самом деле я не был в этом уверен, но и показывать свою слабость тоже не хотел.

Так… спокойно.

Завывая мотором, джип выскочил на шоссе. Сразу стало проще – это все-таки скоростняк, а не проезжая дорога с колеями размером с хорошую канаву.

– Все выше, и выше, и выше…

– Может, все-таки я поведу?

– Ты тоже пьяный. Еще сильнее. А пьяный американец за рулем – международный скандал.

Машины шли все медленнее, впереди показался блокпост. Конечно, это не тот, что я видел своими глазами и даже неоднократно проходил на трассе «Кавказ»… труба пониже, и дым пожиже…

Наверное, гривнами не обойдется. Увидят, что в машине иностранец, потребуют доллары. Ну что за жизнь… такая.

Машины двигались рывками. А мне сообразить бы, что введен усиленный режим. Но откуда же мне знать, что ночью в городе опять стрелял снайпер, что убит заместитель начальника ДБК, что в городе введен «Перехват», или как там он у них, – и…

Не сообразил. Просто пересчитал деньги в кармане, на ощупь вытащил, сколько нужно. Когда очередь дошла до нас, я виновато улыбнулся и подал права и документы на машину с вложенной внутрь купюрой. Но солдатик из ДБК, только глянув на меня, бросил документы, будто они обожгли ему руки, вскинул свой карабин[43]и заорал:

– Руки!

Адреналин хлынул в кровь, моментально изгнав зеленого змия, но было поздно. Было, как будто в полный лягушек пруд бросили камень – только бросились все не в стороны, а, наоборот, к центру – к нам. Подскочили, едва не вырвали дверь от усердия, вытащили из машины и положили на землю. Приняли, короче.

Последнее, что я слышал, как, топая, к нам кто-то бежит…

Нелегальное положение.

Киев, Украина.

Начало февраля 2014 года

С Алексом я договорился встретиться на остановке электрички, по броварскому ходу. Почему там? Секрет прост – у меня в том направлении была дачка, купленная на чужое имя, и там можно было приховаться на случай чего.

Старая эрочка[44]выплюнула меня и еще нескольких пережеванных жизнью пассажиров на старый бетонный перрон. Был февраль, а это значило – морозная сырость и слякоть, температура около нуля, снега почти уже нет. Киев находится на широте Лондона, и погода тут намного мягче, чем в России.

По пути я слушал теток, живо обсуждавших политику и Евромайдан, и пришел к выводу, что это неизлечимо…

Был туман. Сырой, морозный туман, опустившийся на землю, в прорехах в тумане зияли разномастные хаты. Одна из них – моя. Полтора десятка стариков и старух прошли на территорию массива, а я остался у платформы, посматривая на часы. Надо перейти на другую сторону… а вообще, погода дюже гарная… на случай, если придется уходить…

Когда часовая и минутная стрелки на моих часах соединились, я активировал телефон, набрал номер.

Ответили сразу. Плохо было слышно из-за стука и грохота колес…

– Выехал?

– Ага.

– Выходи… – Я назвал станцию…

Алекс появился на платформе один, вывалившись из очередной уныло-зеленой электрички, которая появилась из тумана и в туман ушла. На нем была дешевая черная куртка с капюшоном. На первый взгляд – никого с ним не было.

Я прислушался. Электричка уходила – могли и остановить. И высадить с десяток бойцов «Альфы»…

Но нет, она уходила.

Набрал номер.

– Капюшон сними.

Алекс снял капюшон, повернулся. Нормально, это он…

– Теперь спускайся с платформы и налево…

– Что нахрен происходит?

– Полный п…ц.

– А точнее?

– Точнее и не скажешь…

В общем-то, что полный трындец, это я был согласен – не то чтобы полный, но уже нормальный, качественный такой трындец. С окончательным параличом и так не слишком дееспособной системы, в том числе параличом правоохоронцев. В Украине уже была конфликтная смена власти, и она, в общем-то, породила и развила очень нездоровые тенденции в государственной службе. Тенденции эти заключаются в том, что чиновники служат, прежде всего, себе и своему карману, но при этом активно вовлечены в политику и примерно прикидывают, что и как будет, если к власти придет та или иная группировка. То есть действуют по принципу «и вашим и нашим», а единственное, на что им плевать, – это закон. Парадокс… практически так же система устроена в США – реальная демократия со сменяемостью власти и оппозиции и слой профессиональных чиновников, которые находятся на своих местах при любой власти, по-моему, даже существует квота, ограничивающая возможность смещения профессиональных чиновников со своего поста пришедшей к власти и формирующей администрацию партией. Но почему-то в США это работает и работает неплохо, а здесь, в Украине, это превратилось в омерзительную игру, когда предавать становится так же обыденно, как дышать. Здесь полностью девальвировалось понятие «единомышленники», «соратники» – каждый готов ради своей выгоды предать и переметнуться в другой лагерь в любой момент. Верные кучмисты в один момент становятся верными ищенковцами, савенковцами, осип… понятно, в общем. Все это происходит в один день, в одну ночь, в один момент. Всеми движет только одно желание – выжить. Выжить и прорваться наверх… по спинам, по трупам, как угодно. Самое удивительное, что в США не существует никаких запретов на переход из одной партии в другую и смену своих убеждений хоть по несколько раз на дню. Но почему-то же не перебегают. Почему? И почему перебегают украинцы, почему здесь все извращается до полной неузнаваемости? Может, поэтому…