— Вот, бабуль, выпей.

Старушка приподнялась со своего ложа, как слепая нашарила миску и, отчаянно морща и без того морщинистое лицо, сделала громкий глоток.

— Фу, горечь неимоверная! — откашлявшись, прокряхтела она. — Ладно, теперь сосну, пожалуй. Может, к утру полегчает.

Старуха отвернулась к стене и вскоре уже громко храпела, а девушка ополоснула миску, сняла котел с огня и подбросила в очаг дров. Потом смахнула со стола несуществующие крошки, зачем-то подмела и без того чистый пол и достала из огромного, окованного железом сундука старую, потрепанную книгу.

— И здесь ничего, — разочарованно вздохнула она, пролистав страницы. — Только рецепты снадобий и ни слова об этой странной вещице. — Девушка сняла с шеи золотую цепочку и склонилось над медальоном. — Тоже мне «ключ от тайны моего рождения»! — грустно проговорила она. — А как ее узнать, эту тайну, если бабушка ничего не рассказывает. «Придет время, узнаешь!» А когда оно придет, это время? По-моему, я раньше состарюсь…

Что за тайна окружала эту девушку, девушку моей мечты, сказочную принцессу, каким-то колдовством заброшенную в лесную глушь и вынужденную ухаживать за больной старухой? Самое время было мне появиться в собственном сне и выяснить, что к чему, но дверь хижины отворилась, и вместо меня за ней возникли темные силуэты других гостей — двух рослых парней в медвежьих шубах.

— Так вот ты где обитаешь, красавица, — пробасил один, отряхивая снег за порогом. — Не пустишь обогреться? А то заплутали мы с братом. В лесу такая пурга зарядила, деревьев не видать!

Девушка быстрым движением спрятала в кулачке медальон, приветливо, как старым знакомым, улыбнулась парням:

— Конечно, заходите! Хотите цветочного чая с вареньем? — и принялась расставлять посуду.

Парни бойко скинули шубы и сапоги и расположились за столом, а девушка засуетилась, запорхала по комнате, то наливая чай, то подавая варенье с какими-то, похожими на эльмарионские, крендельками. Я почувствовал болезненный укол ревности. Неужели ей нравится кто-то из этих деревенских увальней? Сидят, потупились, только вареньем чавкают, даже слова вымолвить не смеют. Хотя я и сам, наверное, вел бы себя не лучше.

Натянутое молчание длилось недолго. Парень, тот, что просил пустить их погреться, только прикидывался скромником. Он внезапно поймал девушку за руку и резко притянул к себе.

— Ты самая пригожая девка в деревне, краса моя. Все парни сохнут по тебе. Почему ты не выберешь себе жениха?

— Уж не тебя ли выбрать, Кейн? — Девушка лукаво усмехнулась, высвобождая руку и на всякий случай отходя поближе к спящей старухе, будто та была лучшей защитой от любых неприятностей.

— Почему бы и нет? Я первый охотник к западу от Гиблого болота! Со мной ты не будешь ни в чем иметь нужды!

— Я и без тебя не имею ни в чем нужды, Кейн, — рассмеялась девушка. — А живется мне и с бабушкой неплохо. Так что не заводи больше разговор на эту тему.

— А мне можно? — простовато спросил другой парень.

— Никому нельзя!

— Наша принцесса ждет прекрасного принца, — язвительно заметил Кейн. Парни расхохотались.

— И не шумите так, бабушку разбудите, — то ли попросила, то ли пригрозила девушка.

— Не буди лихо, пока спит тихо, — проворчал Кейн. — Ладно, загостились мы что-то в дому у ведьмы, пора и честь знать! — Парни ушли, громко хлопнув Тверью. Так громко, что разбудили меня.

— Не стучи, Энлика, Рика разбудишь!

— Ничего, мам, он потом поспит. Только ты разрешила мне его навестить, а ему спать понадобилось! Пусть просыпается, мне ему столько всего рассказать надо!

— Я уже проснулся, — успокоил я разбушевавшуюся племянницу. — Что ты хотела рассказать?

— Я… мне… Ой, я забыла. Тут цветы очень красивые, и я научилась по-эльфийски разговаривать. Что тебе сказать?

— Скажи: «Не буди лихо, пока спит тихо», — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Я это не умею, — нимало не смутилась Энлика. — Давай лучше я скажу: «Здравствуй, пусть жизнь твоя будет похожа на вечный праздник… «

— Это я и сам могу.

— Тогда я спою тебе песенку! — И Энлика запела что-то эльфийское. Правда, на третьем куплете оборвала песню на полуслове: — Дальше я не помню, — объяснила она.

— Все равно молодец!

— А мама говорит, что я бестолковая, — пожаловалась Энлика, исподлобья взглянув на Линделл.

— Она и про меня так говорила, — улыбнулся я.

— Правда? — искренне обрадовалась моя маленькая племянница.

— Таким ты и остался, Рик, — улыбнулась Лин. — Ты не представляешь, как ты нас всех напугал. Ну зачем тебе понадобилось ввязываться в эту историю с призраками?

— Чтобы получить меч. И еще чтобы освободить тебя.

— Но я не в плену, зачем меня освобождать?

— Король сказал, что ты останешься в долине навсегда…

— Я могу уйти, когда захочу. Но я не хочу покидать это место. Я так устала от вечной войны с отцом, Рик, а здесь я наконец-то почувствовала себя в безопасности…

Крайт с Гунартом дожидались ухода Линделл за дверью. Воспитанный в Черном замке Крайт при посторонних старательно соблюдал субординацию. А посторонними он считал всех, не относящихся к сословию наемников, кроме Энди, конечно.

— Проходи и рассказывай, — небрежно бросил я понурому силачу, который, позвякивая цепями, переминался с ноги на ногу на пороге.

— Чего рассказывать-то? — проворчал тот, упорно не желая поднимать глаза от узора на ковре.

— Какого… Почему ты чуть не убил моих людей?

— Они сами напросились. Что ж я, терпеть должен, когда на меня нападают?

— А на тебя напали?

— Ну да. Я спросонок-то не разобрался, помял их малость.

— Спросонок?

— Нуда. Я как раз с поста сменился, думал, посплю…

— Пожалуй, я не стану тебя наказывать, — мудро рассудил я. — Освободи его от цепей, Крайт.

Крайт умоляюще взглянул мне в глаза, но, не прочитав там ничего для себя утешительного, недовольно засопел и принялся отпирать сложные эльфийские замки на кандалах.

— Ты можешь рассказать о Поясе Силы? — поинтересовался я, когда цепи упали на пол и бывший пленник, потирая запястья, приблизился к моему ложу и склонился в неуклюжем поклоне.

— Был такой поясок, — задумчиво проговорил Гунарт. — От деда мне достался.

— От Силача Глитена?

— От него самого.

— И где же он сейчас?

— Дед-то? Дед помер.

— Вообще-то я спрашивал про Пояс.