Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сейчас Кристиан заехал в усадьбу только для того, чтобы переодеться в дальнюю дорогу, намереваясь уже завтра достигнуть окраин России. В своей спальне молодой человек быстро разделся донага, обтер тело влажным полотенцем и облачился в темную удобную одежду. Он накинул на плечи плащ, натянул ботфорты и уже умело повязывал портупею с оружием, когда в дверном проеме появилась стройная светлая фигурка.
Он чуть обернулся на вошедшую девушку. Хотя облик Светославы был хорошо знаком ему, Кристиану показалось, что нечто изменилось в девушке. На ней был, как и обычно, этот невозможный светло-серый балахон-платье, однако ее голова была непокрыта. Волосы ее, золотистые и густые, стягивались в две толстые косы, которые лежали на груди, очертания которой еле угадывалось под мешковатым силуэтом наряда. Ее облик показался молодому человеку весьма милым и невозможно юным. Хотя месяц назад ей исполнилось восемнадцать лет, она выглядела гораздо моложе. Невероятная молодость ее лица в который раз поразила Кристиана. Он невольно подумал, что она совсем еще девочка и ведет себя так же искренне и открыто, как дети.
Светослава застыла посередине комнаты и, ласково улыбнувшись ему, проворковала:
— Людвиг доложил мне, что вы вернулись, Кристиан. Вы разрешили свои дела?
Фон Ремберг нахмурился, ибо в его сознании тут же всплыло воспоминание о ее признании в любви и о том, что он очень дорог ей. Странное сладостное упоение, которое впервые возникло в его существе еще два дня назад, от осознания того, что Слава любит его, вновь завладело им, и Кристиан напрягся, словно струна. Он начал упорно внушать себе, что ему все равно, любит эта Светлая девица его или нет. Главное, что он добился, чего хотел0 и камень сейчас был у них. А теперь перед ним стояла новая цель — найти вторую часть, книгу древней рукописи Светлых.
— Вполне. Все разрешилось, — буркнул он и быстро взял с кресла свою треуголку, показывая этим жестом, что ему надо ехать.
Проворно подойдя к нему, Слава положила ладошку на локоть молодого человека и ласково произнесла:
— Вас не было три дня. Я беспокоилась…
Он бросил на нее мрачный взор и заметил ее яркие глаза поглощающе смотрят на него. Неожиданно, он понял, что ему нравится ее теплый взгляд, который как будто согревал его и успокаивал. Но тут же в его существе поднялся дух противоречия. Молодой человек недовольно высвободил локоть из ее пальцев и неприветливо процедил:
— И напрасно, сударыня.
— Напрасно? Но вы не прислали даже записки. Я ждала вас.
— Майн херц, вы ведете себя глупо, — неучтиво перебил ее Кристиан, поморщившись. — Женщина не должна так навязывать себя, — нравоучительно заметил он и начал поправлять шпагу в своей портупее. Он не смотрел на нее, продолжая свою речь уже раздраженно. — И вообще, ваши признания мне порядком надоели. У меня мало времени, и я не жажду слушать все это.
— Кристиан, вы совсем не любите меня? — вдруг пролепетала она, прервав своим приятным голоском его холодную раздраженную речь.
Руки фон Ремберга замерли на ремне, и он медленно поднял на нее фиолетовый темный взор. Она смотрела ему прямо в глаза, открыто и пораженно. Она показалась ему похожей на ту девочку, которую он встретил там, в лесной чаще, когда она исцелила его волка. Дальнейшие холодные слова замерли на его губах, он ощутил, что ему не хочется обижать ее, хотя все его слова были жестокой правдой. Но тотчас он разозлился на себя и на то, что глупые чувства на миг выбились из-под контроля его железной воли. Оскалившись, как зверь, фон Ремберг ехидно процедил:
— А разве я когда-то говорил вам, Светослава, что люблю вас?
— Нет. Но мне казалось… — начала девушка тихо, срывающимся от волнения голоском.
Ах, ей казалось, что он неравнодушен к ней? Но это было просто возмутительно! Фон Ремберг вмиг разозлился. Как она могла даже помыслить, что он испытывал к ней хоть какие-то чувства! Этого никогда не было и не будет! Он не мог быть неравнодушен к кому бы то ни было, так как все эти низменные глупые человеческие чувства не должны были касаться его, иначе ему не стать совершенным человеком. Именно этому учил его Лионель с детства. Потому после ее слов молодой человек впал в крайнее раздражение и, стиснув кулак, запальчиво пророкотал:
— Я никогда и не предполагал любить тебя! Неужели ты могла подумать, что я увлекусь тобой? Да ты настолько открыта и наивна, что совершенно неинтересна. Ты словно серая мышь в этих своих нарядах. И к тому же, видимо, еще и глупа, раз думала, что я могу полюбить тебя! Это была лишь игра!
— Но зачем же тогда вы просили моей руки? — опешив, пролепетала Слава, чуть попятившись от фон Ремберга и ощущая тупую боль в сердце от его жестоких слов.
Она видела, что поведение мужа изменилось: нынче и из вежливого, приятного молодого человека он превратился в жесткого ледяного незнакомца, глаза которого в этот миг были черны как ночь.
— Мне нужен был камень, я же говорил тебе. Мои долги стоили того, чтобы взять тебя в жены и заполучить этот дорогой алмаз.
— Но вы не могли знать про камень, лишь моя матушка и я знали о нем…
Ощутив, что она вот-вот догадается, что он служит Темному Повелителю, Кристиан мгновенно придумал оправдание. Он жутко оскалился и глухо вымолвил:
— Я удивлю тебя, девица, но про камень твоя мать рассказывала покойному мужу, как раз от него я узнал об алмазе.
Непонимающе смотря на него, Слава не могла поверить в его слова.
— Мне кажется, что вы говорите неправду, — выдохнула она, а на ее глазах заблестели слезы.
Кристиан напрягся
