— Они не отступятся. Ни за что, раз убит полицейский.

Маура посмотрела на узелок с оружием заместителя шерифа: мальчик завернул пистолет в тряпицу и сунул в темный угол, как будто это труп и ему страшно на него смотреть. Она вспомнила, как производила вскрытие убийцы полицейского, который умер под арестом. «Он набросился на нас как ненормальный, не иначе был под кайфом», — так заявили напарники-патрульные. Но синяки, которые Маура видела на теле, и рваные раны на лице и голове свидетельствовали совсем о другом. «Убей копа — и ты заплатишь за это», — вот какой урок она извлекла из тогдашнего вскрытия. Маура смотрела на мальчика, и вдруг ей представилось, как он лежит на секционном столе — жертва мести, окровавленный, избитый.

— Только так мы сможем убедить их, что ты не виноват. Если сдадимся, — настаивала Маура. — Иначе они решат, будто мы убили этого человека из его собственного пистолета.

Такой прямолинейный аргумент, казалось, потряс Крыса, он опустил голову, и гранулы собачьего корма посыпались на пол из раскрытой ладони. При свете костра Маура не различала его лица, но видела вздрагивающие плечи: он плакал.

— Это несчастный случай, — продолжала она. — Я объясню им, что ты просто пытался меня защитить.

Но плечи Крыса продолжали вздрагивать. Он обхватил себя руками, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос. Волк подошел, поскуливая, и положил огромную голову к мальчику на колени.

Маура тронула его за плечо.

— Если мы не сдадимся, все решат, будто мы виновны. Ты понимаешь это?

Крыс покачал головой.

— Я постараюсь их убедить. И не позволю им обвинить тебя в этом, клянусь. — Маура потрепала его по плечу. — Можешь мне довериться, Крыс.

— Нет. — Мальчик отстранился от нее.

— Я хочу как лучше для тебя.

— Не указывайте мне, что делать.

— Кто-то же должен.

— Вы не моя мать!

— Что ж, мать тебе сейчас была бы очень кстати.

— У меня есть мама! — крикнул он и поднял на Мауру глаза, полные слез. — И что хорошего?

Маура не нашлась что ответить и лишь смотрела, как он стыдливо вытирает слезы, размазывая грязь по закопченному лицу. В последние дни Крыс очень старался вести себя по-мужски. Но эти слезы напомнили Мауре, что перед ней всего лишь мальчик — слишком гордый, чтобы встретиться с ней взглядом и показать, как ему страшно. Он быстро переключился на пакетики с сухими сливками — надорвал один и высыпал содержимое себе в рот.

Маура тоже принялась вскрывать пакетики. Немного порошка просыпалось ей на руку, и она протянула ладонь Волку, чтобы тот облизал ее. После этого Волк на радостях несколько раз лизнул Мауру в лицо, и она засмеялась. Покосившись на мальчика, она заметила, что тот пристально наблюдает за ними.

— И давно у тебя эта собака? — поинтересовалась она, поглаживая Волка по густой шерсти.

— Несколько месяцев.

— Где ты нашел его?

— Это он нашел меня. — Мальчик протянул руку и улыбнулся, когда Волк вернулся к нему. — Выхожу я однажды из школы, а он стоит там. Я пошел домой, а он за мной увязался. И так с тех пор не отстает.

Маура тоже улыбнулась.

— Наверное, ему нужен был друг.

— Или мне, а он это почувствовал. — Мальчик посмотрел на Мауру в упор: — А у вас есть собака?

— Нет.

— А дети?

Маура ответила не сразу.

— И детей нет.

— Вы не хотели?

— Просто не сложилось. — Она вздохнула. — У меня в жизни все очень… непросто.

— Представляю. Раз вы даже собаку завести не можете.

Маура засмеялась.

— Да уж. Мне определенно придется пересмотреть свои приоритеты.

Опять повисло молчание. Мальчик обнял Волка за шею, и они принялись дружески тереться носами. В эту минуту, когда Маура сидела у потрескивающего костра и смотрела, как мальчик возится с собакой, он вдруг показался ей куда младше своих шестнадцати лет. Ребенок в мужском обличье.

— Крыс? — тихонько окликнула она его. — Ты знаешь, что случилось с твоими мамой и сестрой?

Мальчик перестал гладить собаку, его рука замерла.

— Он увел их в другое место.

— Пророк?

— Он там всем распоряжается.

— Но сам ты не видел? Тебя там не было, когда это случилось?

Вместо ответа он лишь покачал головой.

— Ты заглядывал в остальные дома? Видел там… — она помедлила, словно не решаясь договорить. — Кровь?

— Видел.

Их взгляды встретились, и она почувствовала: он знает, откуда там кровь на полу. «Вот почему я до сих пор жива, — подумала она. — Потому что он знал, что означают кровавые пятна. Знал, что случится со мной, если я останусь в Лучшем Мире».

Мальчик обнял пса, как будто только у него мог найти утешение.

— Ей всего четырнадцать. Ей нужно, чтобы я о ней позаботился.

— Ты говоришь о сестре?

— Когда меня уводили, Кэрри пыталась помешать. Она плакала, кричала, но мать крепко держала ее. Сказала ей, что так надо. Что меня надо изгнать. — Крыс крепко сжал кулаки, стиснув собачий мех. — Вот потому я и вернулся назад. За ней. За Кэрри. — Мальчик посмотрел на Мауру. — Но ее там не было. Никого не было.

— Мы ее найдем. — Маура взяла его за руку, другой он продолжал поглаживать шерсть Волка.

Они были вместе, втроем: взрослая женщина, мальчик и пес. Тяготы сплотили их в странный союз, который объединяло нечто, похожее на любовь. Возможно, это чувство было даже сильнее, чем любовь. «Я не смогла помочь Грейс, — подумала Маура. — Но я сделаю все, чтобы спасти этого мальчика».

— Мы найдем ее, Крыс, — повторила она. — Так или иначе все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Волк громко заскулил и закрыл глаза.

— Видите, он тоже вам не верит, — ответил Крыс.

Джейн смотрела, как ее муж методично собирает большой рюкзак на каркасе, заполняя каждый его уголок необходимыми вещами. Внутри уже были спальный мешок и самонадувающийся матрас, одноместная палатка, газовая горелка и сублимированные продукты. В карманы рюкзака он положил компас, нож и фонарик, парашютный трос и аптечку. Ни одного незаполненного места, ни грамма лишнего веса. Габриэль и Сансоне еще накануне днем закупили снаряжение, и сейчас вещи агента Дина были разложены на гостиничной кровати, мелочи упрятаны в компрессионные мешки, фляги для воды обернуты скотчем, который всегда может пригодиться. Габриэль много раз проделывал такое — и в детстве, когда ходил с ребятами в походы, и позже, когда служил на флоте. Только оружие в кобуре напоминало о том, что на этот раз он собирается не просто в турпоход.