– Но я не ездил в Париж после твоего бегства. Откуда ты это взяла? – изумился он. – Кто тебе сказал, что я уехал в Париж?

– Мистер Диверс, кучер, он отвозил меня на станцию и все мне рассказал.

– Какая ирония судьбы! Место, куда я отправился, было уж никак не похоже на веселый и шумный Париж.

Хью допил херес и поставил бокал на столик. Он обвил руками Лидию и прижался щекой к ее щеке.

– Милая моя, славная Лидия, как же мне тебе все объяснить? Как мне искупить все то зло, с которым ты столкнулась по моей вине?

Хью сжимал ее так сильно, что ей трудно было дышать. А потом нежно поцеловал ее в щеку.

– Прости меня, моя дорогая. Одному Богу известно, что я пережил, потеряв тебя. – Хью крепко прижался губами к ее губам, а затем чуть отодвинулся и грустно улыбнулся. – Хочешь знать, как все было на самом деле?

Лидия затаила дыхание и кивнула:

– Да, конечно.

Хью устроился поудобнее и, взяв Лидию за руку, стал медленно поглаживать ее ладонь большим пальцем.

– В то злополучное утро я отправился к отцу, как ты и советовала мне. Я заявил ему, что своего мнения не изменил и по-прежнему хочу жениться на тебе. Если же он не намерен признавать тебя в качестве моей жены, то нам не останется ничего иного, как только убежать вдвоем. Он весьма удивил меня, сказав, что уважает меня за твердость, хотя и не разделяет моей позиции. Извинившись за вчерашнее, отец предложил мне выпить, чтобы отпраздновать мою будущую женитьбу. Радуясь тому, что все разрешилось наилучшим для меня образом, я залпом осушил бокал бренди, даже не подозревая о том, что в напиток было подмешано наркотическое зелье.

– Поверить в это не могу! – ахнула Лидия. Теперь все вставало на свои места.

– Именно так и было. Почти неделю я был не в себе. К тому времени, когда я наконец начал осознавать происходящее, я уже не мог обходиться без опиума. Один из знакомых отца, некий докторишка, снабдил его дозой, которая должна была лишить меня воли и заставить подчиниться решению отца. Однако этой дозы оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня зависимость от страшного зелья. Думаю, тогда еще я мог бы избавиться от этой напасти, если б захотел. Но я позволил себе плыть по течению, когда понял, что потерял тебя. Печаль моя была чересчур велика. Я хотел, должно быть, подавить таким образом свою способность чувствовать. Ну вот, теперь ты знаешь и то, почему я не пришел тогда в условленное место, чтобы встретиться с тобой, и то, каким образом я приобрел свою страшную привычку.

– Будь он проклят! – в сердцах вскричала Лидия. – Этот человек разрушил и твою жизнь, и мою. Твой отец достоин презрения.

– Нет, Лидия, ему казалось, что он спасает меня от меня самого. Отец и сейчас продолжает думать, будто оказал мне услугу.

– Да как ты можешь защищать его?!

– Я вовсе не защищаю его. Я в ужасе от того, что он сделал с тобой. И со мной тоже. Но я могу понять его, хотя и не могу с ним согласиться. Он не злодей, просто понимает все иначе, чем мы.

– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, будто ты примирился с тем, какую боль причинил тебе отец.

Его взгляд помрачнел.

– Когда же ты успела так хорошо узнать меня?

– В тот самый момент, когда ты схватил меня за руку, чтобы не дать мне сорваться со скалы, я поняла, какой ты. Я знаю тебя лучше, чем ты сам знаешь себя. То, что происходит у вас в семье, кажется мне крайне странным, и дело не только в твоем безумном дядюшке.

– Осторожнее! Не стоит делать поспешных выводов, – предупредил ее Хью глухим голосом.

– Ну и ну! Поверить не могу! Ты что, и дядюшку Тревора будешь защищать и пытаться оправдать?

– Конечно же, нет. Нельзя даже сравнивать его безумные поступки с ошибками, которые совершил мой отец. Пойми, все, что делал отец, было направлено на поддержание традиций, существовавших доселе в нашей семье. Он положил жизнь на то, чтобы честь нашего семейства сохранялось незапятнанной. Это для него всегда было превыше всего.

– Да уж, честь семьи оказалась важна для него настолько, что он отослал свою жену с глаз долой в клинику для умалишенных, чтобы она – не приведи Господь! – не опозорила его.

– Он полагал, что там ей помогут, – холодно возразил Хью. – Но он ошибся. Доктора оказались не в силах ничего сделать.

– Она покончила с собой, Хью! А ты заработал пагубную опиумную зависимость. И все из-за него. Одному Богу известно, что случилось с твоей сестрой. Может, она попросту устала жить в этом доме.

– Это нечестно! – Хью вскочил на ноги. – Ты не можешь сваливать на отца еще и смерть моей сестры. По-твоему, королева стала бы прислушиваться к его советам, будь он таким злодеем, каким ты пытаешься представить его?

– Я полагаю, что его понятие о чести преувеличено, – сказала Лидия, устав от их словесной баталии. – Я просто потрясена… Потрясена до глубины души тем, что ты оправдываешь его поведение.

– Я вовсе его не оправдываю! Я только хочу сказать, что понимаю мотивы, двигавшие им, и знаю, как устроен этот мир, – устало произнес Хью, проводя ладонью по волосам. – Господь наградил меня способностью ясно видеть все, что меня окружает, и подарил мне мозги, чтобы я мог все оценить. Дело в том, что ты принадлежишь к высшему обществу не по рождению, ты стала одной из нас благодаря замужеству. Потому-то ты и не можешь понять некоторых вещей. Тебе невдомек, какая ответственность ложится на плечи человека, обладающего высоким титулом, какое это тяжкое бремя, особенно если относиться к своим обязанностям так, как это делает мой отец.

– А мой отец был викарием. В его ведении был целый церковный приход! – с жаром возразила Лидия.

– Даже не сравнивай! Священнику всего-то и нужно, что подготовиться к воскресной проповеди!

– Да как ты смеешь?! – воскликнула она, оскорбленная пренебрежительным отношением Хью к тому, что делал ее отец.

– Лидия, я вовсе не хотел…

Однако она в гневе резко оборвала его:

– Вот и признал, что мы с тобой не пара, поскольку принадлежим к разным мирам. И что классовые различия отнюдь не пустой звук. Я была права. Когда речь заходит о социальном неравенстве, любовь его преодолеть не в состоянии. Да, ты богатый титулованный наследник, я же, как ты и сказал, оказалась в мире избранных лишь потому, что просто вышла замуж, – ну и чем же тогда я лучше шлюхи?

– Перестань! – выкрикнул Хью. – Замолчи сейчас же, Лидия! Я не позволю тебе говорить такие ужасные вещи.

– Уж не считаешь ли ты только себя вправе говорить их?

Хью запустил длинные пальцы в волосы, будто собрался вырвать их.

– Ну почему ты не хочешь понять меня? Я не считаю, что я лучше других. В чем-то мое положение даже хуже, чем у многих. Я связан по рукам и ногам традициями, смысла в которых я не вижу. Почему, как по-твоему, я столько времени провожу в поисках справедливости? Я хочу, чтобы наш безумный мир стал чуть менее безумным. Ты не можешь сказать, что я ратую за привилегии. Меня куда в большей степени привлекает логика, которую я и пытаюсь привнести в жизнь людей.