— Нет, ты этого не сделаешь. Ты слышишь меня? Ты этого не сделаешь! Садись, присаживайся!

— Мне не тяжело и постоять.

— Прошу тебя, садись!

— Вы только что запретили мне!

— Теперь я велю тебе…

Нет, так больше нельзя! Они кричат друг на друга! Анна Мария отошла от окна и подошла к Паоло. Она взяла его за правую руку, потянула, к столу и с облегчением увидела, что Паоло наконец-то сел. Казалось, что ему было необходимо ее прикосновение.

— Этот разговор… Паоло, давай позабудем о нем как можно быстрее. Я долго сижу одна в этой комнатушке. Поневоле станешь раздражительной и, возможно, слишком строгой. Я прошу тебя, приди ко мне еще раз. Разнообразие поможет мне переносить одиночество.

— Госпожа, я приду, когда вы только пожелаете!

— Благодарю тебя, Паоло! Теперь расскажи мне, что делает синьор Джакомо? Я слышала, что он решил заменить господина да Понте?

— Он весь день переписывал либретто, госпожа. Теперь оно завершено. Закончено- так, как ему того и хотелось. Синьор Джакомо делал записи со дня приезда, поэтому у него было немного работы. Только госпожа Душек отвлекла его после обеда почти на час.

— Госпожа Душек, певица? Что она хотела?

— Я не знаю, госпожа!

— Но ты догадываешься, зачем она приходила?

— Нет, не могу даже предположить.

— Ты говоришь мне правду?

— Правду, госпожа. Как всегда.

Анна Мария посмотрела на Паоло и улыбнулась. Да, он действительно очень сильно изменился. Стал гордым и решительным. Черты его лица стали резче. Анне Марии не стоило разговаривать с Паоло так долго. Может, другие монахини уже спрашивали себя, о чем можно говорить с таким красивым парнем. С таким красивым парнем… Что это взбрело графине в голову?

Анна Мария сжала руками виски. Паоло с недоумением взглянул на нее.

— Что с вами, госпожа? Вы плохо себя чувствуете?

— Я думаю, зачем госпожа Душек приходила к синьору Джакомо. Мне бы очень хотелось это выяснить, дорогой Паоло.

— Тогда я постараюсь все разузнать, госпожа.

— Мы увидимся завтра?

На прощание Анна Мария погладила Паоло по голове, затем поднялась и направилась к ночному столику, чтобы достать оттуда требник и полистать его. Она уже несколько дней не открывала свой молитвенник. Да, графиня вспомнила, что в последний раз прикасалась к нему в ту ужасную ночь. В ночь, когда ей приснился кошмар. Сердце бешено забилось в груди. Снова вернулось прежнее беспокойство. Похоже, оно стало еще сильнее, чем раньше. Мужчина, которого искала Анна Мария, по-прежнему скрывался в темноте. Речь шла не о синьоре да Понте. И не о синьоре Джакомо. Но испугавший ее незнакомец был как-то связан с ними. Анна Мария опять почувствовала, что он рядом, словно стоял прямо перед ней, в ее комнате. Это был не призрак, не образ из ее кошмара. Этот мужчина скрывался от нее, словно готовился повторить свой вызов более, уверенно, чем во время их первой встречи.

Когда поздно ночью после театральных репетиций Казанова вернулся во дворец, он вспомнил, что не поговорил с Иоанной. Он подошел к ее комнате и постучал. Затем попытался открыть дверь, но она была заперта.

Только после того, как синьор Джакомо несколько раз назвал свое имя, за дверью послышался шорох. Наконец дверь отворилась, и Казанова проскользнул в узкую щель.

Иоанна сразу же вернулась в постель, и из-под тяжелого одеяла виднелось только пылающее лицо. Казанова взял стул и сел рядом с девушкой.

— Я весь день хотел посмотреть, как ты, но было слишком много работы.

— Я знаю, синьор Джакомо, я знаю. И благодарна вам за то, что в такой поздний час вы вспомнили обо мне и нашли время меня навестить.

— У тебя жар? Врач велел тебе оставаться в постели. Хорошо ли за тобой ухаживают? Тебе что-нибудь нужно?

— Кухарка принесла мне суп и чай.

— Хорошо, значит о тебе позаботились. Не скучно ли тебе?

— Скучно? О чем вы?

— Например, я уверен, что Паоло тебя проведал. — Он несколько раз стучал в дверь. Да, это был он.

— Что это значит: он стучал в дверь? Неужели ты его не впустила?

— Нет, не впустила.

— Ах так, я понимаю. Вы поссорились?

— Нет, мы не ссорились.

— Нет? В чем же дело? Что произошло?

— Ничего. Я не хочу его видеть какое-то время.

Иоанна говорила тихо, как будто ей с трудом давалось каждое слово. Глаза блестели от жара. Она лежала так неподвижно, что, казалось, весь день смотрела в потолок. Между ней и Паоло что-то произошло. Что-то непонятное, тайное. Видимо, Иоанна сама пыталась осознать, что именно случилось.

— Паоло разочаровал тебя? Я прав?

— Да, синьор Джакомо, он разочаровал меня. Я рас скажу вам. Каждую ночь он приходит ко мне, в эту комнату. Но в течение дня он делает вид, словно вообще забыл о моем существовании.

— Как долго… Как долго он задерживается у тебя по ночам?

— На час, не дольше.

— Всего лишь на час? Это неслыханно! Тогда ты правильно сделаешь, если какое-то время не будешь впускать его к себе. Он молод и ничего не понимает в любви. Все зависит от тебя.

— От меня? Почему от меня?

— Не поддавайся, удерживай его. Нужно пробудить его любопытство.

— Но тогда он просто назовет меня кокеткой.

— Кокеткой? Ну да, почему бы и нет! Ты умна и красива. При таком сочетании кокетство просто необходимо! Это единственный способ пробудить к себе еще больший интерес Паоло. Пусть он влюбится в тебя. Несколько раз в день проходи рядом, но вовремя ускользай от него…

— Я полагала, что он уже влюблен в меня.

— Влюблен? Паоло влюблен? Дитя мое, о чем ты только думаешь? То, что он каждую ночь забирается к тебе в постель, еще не означает, что Паоло влюблен. К этому его побуждает желание, вожделение. Оно придает ему мужество, но Паоло, как и прежде, боится серьезных отношений. Поэтому днем он молчит и избегает тебя.

Иоанна призадумалась. Чувствовалось, что она старалась развить эту мысль дальше. Неужели его откровенность так сильно обеспокоила ее?

— Синьор Джакомо, я хотела у вас кое-что спросить. Прошу вас, скажите мне правду. Синьор да Понте тоже не любил меня?

Синьор да Понте? Как ей могло прийти в голову, что этот распутник способен испытывать чувство, похожее на любовь? Может, ее ослепило ухаживание да Понте? Да, наверно, так и было. Такая девушка, как Иоанна, не могла отличить любовь от похотливых домогательств.

А что, если бы она спросила Джакомо, в чем была разница? Что бы он ответил?