Лейтмотивом этой систематизации стала идея триадического характера развития. Этот принцип конечно же использовал и Ямблих, но Прокл применял его последовательно диалектически и сделал основным принципом возникновения сущих из Единого, например при эманации порядков бытия – от высшего до самой низшей ступени. В результате этого возникшее бытие частично похоже на причину или источник эманации и частично отличается от него. Пока возникающее бытие сходно со своим источником, оно рассматривается как бытие, до определенной степени идентичное своему принципу, ибо процесс возникновения происходит только благодаря самокоммуникации принципа. С другой стороны, поскольку имеет место процесс возникновения, то в возникающем бытии должны присутствовать элементы, отличающие его от исходного принципа. Таким образом, одновременно наблюдаются два момента развития: первый – сохранение принципа (μονή), благодаря частичной тождественности ему, и второй – отличие от него, благодаря внешнему расширению (πρόοδος). Однако в каждом вновь возникшем бытии существует естественное стремление к Благу, и, благодаря строго иерархической структуре бытия, это стремление к Благу означает поворот назад и стремление вновь возникшего бытия вернуться к источнику, который его породил. Таким образом, Прокл выделял три момента развития: i) μονή или сохранение принципа; ii) πρόοδος или отход от принципа и iii) έπιστροφή или возвращение назад к принципу – это триадическое развитие, включающее эти три момента, характерно для всех видов эманаций.

Исходным принципом всего процесса развития является первичное Единое2. Бытия должны иметь причину, а причина и следствие – это не одно и то же. Тем не менее мы не можем признать regressus ad infinitum, следовательно, должна быть Первопричина, из которой многообразие сущего произрастает, как «ветви от корня». Некоторые виды сущего располагаются ближе к Первопричине, а другие – дальше. Более того, может быть только одна Первопричина, ибо многообразие всегда вторично по отношению к единству. Это происходит оттого, что все многообразие логически сводится к единству, а все следствия – к исходной причине и все причастное Благу – к Абсолютному Благу; хотя само собой разумеется, что первичный принцип превосходит все предикаты Единства, Причины и Блага, так же как он выходит за рамки Бытия. Отсюда следует, что мы действительно не имеем права предицировать ничего позитивного исходному принципу: мы можем сказать только, чем он не является, понимая, что он выше всякого дискурсивного мышления и позитивной предикации, невыразимый и непознаваемый.

Из первичного Единого возникают Элементы, которые тем не менее являются сверхсущностными непознаваемыми богами, источниками провидения, которым и следует предицировать благо. Из генад возникает область Нуса, которая подразделяется на области νοητοί καί νοεροί и νοεροί (ср. с Ямблихом), соответствующие Бытию, Жизни и Мысли. Не удовлетворившись этим делением, Прокл делит каждую область Нуса следующим образом: первые две состоят из трех триад, а последняя – из семи гебтомад и т. д.

Ниже области Нуса располагается область Души, промежуточная между сверхчувственным и чувственным мирами, отражающая первый в виде копии и служащая образцом для второго. Область Души подразделяется на три подобласти – божественных, демонических и человеческих душ. Каждая подобласть, в свою очередь, делится еще на три области. Греческих богов Прокл отнес к области божественных душ, но мы находим одного и того же бога в разных группах, в зависимости от того, какую функцию он выполняет. Например, Прокл утверждал, что Зевс триедин. Область демонических душ служит мостом между богами и людьми и подразделяется на подобласти ангелов, демонов и героев.

Мир, живое творение создано и управляется божественными душами. Он не может быть злом – да и сама материя не может быть злом, – ибо мы не можем приписывать божественному злых побуждений. Зло можно рассматривать как несовершенство, которое неотделимо от нижних ступеней иерархии бытия.

В процессе эманации созидающая причина, по мнению Прокла, остается неизменной. Она порождает подчиненные ей области бытия, оставаясь при этом неподвижной и не терпящей никакого ущерба, сохраняет свою сущность, «не преобразуясь в свои следствия и не терпя никакого убытка». Продукт эманации, таким образом, не вызывает никаких трансформаций причины и ни в чем не умаляет ее. В этом смысле Прокл, подобно Плотину, пытался достичь золотой середины между созданием мира из ничего, с одной стороны, и истинным монизмом или пантеизмом, с другой, ибо, хотя созидающее бытие никак не связано со своим продуктом и не терпит никакого ущерба при его сотворении, оно тем не менее создает это подчиненное бытие из самого себя.

Исходя из принципа, что подобное создается подобным, Прокл приписывал человеческой душе свойство, поднимающее ее над разумом; с помощью этого свойства душа познает Единое. Это свойство единения, постигающее исходный Принцип в момент экстаза. Подобно Порфирию, Ямблиху, Сириану и другим, Прокл считал, что душа имеет эфирное тело, состоящее из света, которое является промежуточным звеном между материальным и нематериальным и не подвержено уничтожению. Именно глазами этого эфирного тела душа созерцает богоявления. Проходя различные стадии добродетели (как и у Ямблиха), душа поднимается к экстатическому соединению с первичным Единым. Прокл выделял три общие стадии этого восхождения – Эрот, Истина и Вера. Истина поднимает душу над любовью к прекрасному и наполняет ее знанием об истинной реальности, а Вера заключается в мистическом молчании перед Непознаваемым и Невыразимым.

Преемником Прокла был Марин, родом из Самарии. Марин прославился своими трудами по математике, а также трезвыми и сдержанными толкованиями произведений Платона. Например, в своем комментарии к «Пармениду» он утверждал, что Единое и ему подобное означает идеи, а не богов. Это, однако, не помешало ему, в соответствии с тогдашней модой, придавать огромное значение религиозным предрассудкам. Так, самой высшей добродетелью он считал священническую добродетель. Марина на посту схоларха сменил Исидор.

Последним афинским схолархом был Дамаский (возглавлял школу с 250 года н. э.), который учился математике у Марина. Придя к заключению, что человеческий разум бессилен понять отношения, существующие между Единым и порожденными им видами бытия, Дамаский, по-видимому, верил в то, что с помощью размышлений нельзя познать истину. Слова, которые мы используем в процессе познания, а именно «причина» и «следствие», «производное» и т. д., – это всего лишь аналогии, которые не являются истинной презентацией действительности. Однако он не был готов к полному отрицанию мышления и потому занимался теософией, мистицизмом и был полон предрассудков.

Хорошо известным учеником Дамаския был Симпликий, написавший очень ценные комментарии к «Категориям», «Физике», трактатам «О небе» и «О душе» Аристотеля. Наибольшую ценность представляют его комментарии к «Физике», ибо там содержатся фрагменты произведений досократиков, которые благодаря этому дошли до наших дней.