– Не знаю, ничего такого нет, – сказала Алена. Почему-то язык не повернулся заявить про картины, а медальон, скорее всего, ни при чем.

– Хорошо. Давайте я сам попробую определить, что это за вещь, я же маг, как-никак!

Азарий засмеялся, но смех его звучал неестественно, фальшиво. Он велел Алене снять обручальное кольцо и положить ему на левую руку, закрыл глаза и застыл. По его бесстрастному лицу ничего нельзя было разобрать.

– Вижу золотое украшение, – промолвил он, наконец. – Похожее на медальон. Это вещь вашего мужа?

– Да.

Алена не ожидала такого результата. Азарий казался ей смешным и бестолковым клоуном с противными глазами. Но вот «увидел» же он медальон! Значит, не зря называет себя магом.

– Именно эта вещь принесла несчастье в ваш дом. Вам необходимо от нее избавиться, и как можно скорее.

– Да вы что? Сергей скорее даст убить себя, чем расстанется с медальоном! Он словно помешанный из-за этой дряни!

– Это подтверждает то, что вещь нужно убрать из вашей квартиры. И так, чтобы супруг не знал, куда она делась.

– Нет, что вы, я не смогу! И потом, амулет же золотой, цепочка толстая, – он денег стоит!

– Если дело в деньгах, – настаивал Азарий, – я могу найти покупателя, который даст хорошую цену. А вам двойная польза: и мир в семье наладится, и любовь супруга к вам вернется, и деньги получите. Подумайте! Визитка моя у вас, если решитесь, звоните.

Алена неопределенно пожала плечами. Экстрасенс поднялся, положил на столик крупную купюру и попрощался.

Богдан подошел к столику буквально через пару минут, извинился за опоздание. Оказалось, что такси, в котором он ехал, остановил инспектор ГАИ, привязался к чему-то, и не отпускал водителя.

Они сидели в кафе допоздна. Алена плакала и курила, а Богдан в глубине души был счастлив. Он так и знал, что Сергей не пара Алене, – он ее не любит! И ничего хорошего из такого брака не получится. А значит, у него, Богдана, есть еще шанс, и какой! Злость на Горского у него прошла, а любовь к Алене стала еще сильнее. Теперь, к тому же, их связывала общая страшная тайна, и они все должны были быть заодно.

Алена упивалась вниманием, которое оказывал ей Богдан, потихоньку успокаивалась. Про экстрасенса она уже забыла. Его слова показались несерьезными, и она решила, что не будет осложнять и без того запутанные отношения с мужем. Если она продаст медальон, то вряд ли их любовь от этого станет крепче.

Дома ее ждало неприятное известие: письмо из деревни, от бабы Нади.

Письмо было полно возмущения и беспокойства по поводу исчезновения Лиды. Как она себя допустила до такого позора: жить где попало и с кем попало, от домашних скрываться, не давать о себе знать? Где такое видано, чтобы девка из дому подалась невесть куда, до такой степени забыла приличия?

Далее баба Надя сообщала, что вернулся с порогов дед Илья, один, без Ивана, узнал о смерти Марфы и сразу слег. Болезнь его известная: сердечная тоска по любимой супруге. Он еще на реке почуял неладное, бросил все и отправился домой. Да только поздно уже, – на похороны опоздал. Ивана звал с собой, да тот наотрез отказался, остался на реке. Когда придет? Бог весть! Кто ж окаянную девку искать будет? Отцу родному наплевать, он, видите ли, с «духами реки» ведет беседы о житье-бытье, а дочь родная от рук отбилась! Что же делать? – спрашивала баба Надя. От людей стыдно, приходится глаза прятать, когда по селу идешь! Уж не заявить ли в милицию?

Напоследок она слезно просила Алену с мужем посодействовать в розысках Лиды, и отправить ее домой немедленно. Немедленно! Не то придется самой бабе Наде взяться за это скандальное дело, тогда Лидке не поздоровится!

Алена ощутила, как ее охватывает паника. Что, если баба Надя действительно заявит в милицию? Этого только не хватало! Надо как-то ее успокоить, что-то придумать, хотя бы на время! А там… видно будет.

Сергей прочитал письмо и сразу полез в холодильник, за водкой.

– Уезжать надо! – заключил он. – И как можно скорее!

– Куда? – Алена нервно кусала губы, злилась.

– На «кудыкину» гору! – так же зло ответил Горский.

Между ними разгорелся очередной скандал, полный взаимных угроз, упреков, обвинений и ненависти.

Алена рыдала, ее особенно оскорбляло то, что Сергей совершенно перестал замечать в ней женщину. Он смотрел мимо нее, в постели демонстративно отворачивался в другую сторону, или вообще уходил спать на диван в гостиной. Алене же хотелось его ласк все больше и больше, по ночам ей снились эротические сны, она находилась в постоянном болезненном возбуждении, которое не могла утолить.

Она приняла решение переспать с Богданом, чтобы немного притушить пламя, сжигающее ее изнутри. Но из этой затеи ничего не вышло. Близость с Богданом не дала ей вожделенного удовлетворения, это было что-то безвкусное, безликое, не затронувшее ни души, ни тела. Богдан был на вершине блаженства, а ей хотелось его убить.

Придя домой, она бросилась на кровать, колотя кулаками подушку и завывая без слез, как раненая волчица. Сергей, Богдан, Лида, Марфа, весь мир, – все против нее! Она металась по квартире, как зверь в ненавистной клетке, из которой нет выхода.

Архангел с картины волнующе улыбался, соблазняя мощной грудью, широкими плечами, вызывая у нее нестерпимое желание запретной страсти, близости с мужчиной, который бы дал ей то, что утолило бы ее жар, а не просто пресные механические ласки, совершающиеся словно не наяву, а в какой-то другой реальности, никоим образом не затрагивающей самой Алены, ее обостренных до крайности чувств, оголенных нервов. Она ощущала себя как сплошную открытую рану, непрерывно кровоточащую, источающую боль и ярость неразделенной любовной жажды, невыносимей которой нет ничего под этими и любыми другими небесами.

Проплакав до вечера, она с опухшим от слез лицом встретила Сергея, который как всегда явился за полночь, нетрезвый и раздраженный. Прошел на кухню, не раздеваясь, в грязных туфлях, потребовал ужин.

– Иди хоть помойся, – вздохнула Алена. – Я включу душ.

– А что, такой, как есть, уже не нравлюсь? – нагло и издевательски глядя на нее, спросил Горский. – Откуда эта аристократическая брезгливость, мадам? Уж не из деревни ли Гусиный Помет? Ведь это, кажется, ваше родовое дворянское гнездо? А?

– Замолчи! – не выдержала Алена. – Посмотри на себя! Во что ты превратился?!

– Ну, не без вашей помощи! Вы же так старались, так хотели заполучить делового и светского мужа, приличного мужчину в постельку! Вот он я! Чем же мадам недовольны? – Он пьяно засмеялся, закатываясь и чуть не падая со стула; по небритым ввалившимся щекам потекли слезы. – Видишь, смешно до слез?! А ты почему не смеешься? Что, не рада такой жизни? Но ведь ты сама этого хотела?

– Я не этого хотела!

– Ах, ну да! Как я мог забыть?! Мадам хотели переплюнуть Мерлин Монро! Театры, поклонники, цветы, захлебывающиеся от восторга зрители! Ты бы на себя посмотрела, примадонна чухонская! С тобой же поговорить не о чем! Как рот откроешь, – так спасайся, кто может!