– Это случайность, я тогда говорила тебе.

– Или, возможно, когда потребовала себе свой собственный экипаж с моим фамильным крестом на нем.

– Oui.[11] Признаю, это было petite[12]… немного дерзко.

– И давай не забывать о причине, почему я заставил тебя уйти. Ты вынуждала меня отправить Симкинса работать на пастбище.

Ее губы скривились в гримасе. Ей нечего было возразить.

– Можно мне остановиться в моей бывшей комнате?

От ее оптимистичного тона мурашки пробежали по его коже. Что-то здесь было не так, но Годрик понятия не имел, что именно.

– Нет. У меня гостят друзья, как ты, наверное, догадалась.

– Конечно. Я встретилась с лордом Ленноксом и лордом Лонсдейлом до твоего прихода, когда они только вернулись с qu’est-ce que c’est…[13] похода на рыбалку.

Казалось, она сдерживается, чтобы не высмеять его за то, что на своих землях он предается столь деревенским забавам. Ничего нового.

– Только не говори мне, что ты заставляешь лорда спать в моей милой маленькой комнатке.

– Там гостья.

Эванджелина с любопытством подняла бровь.

– Гостья?

– Да. Моя подруга из Лондона. Она остановилась у меня перед тем, как продолжить свой путь в Шотландию.

– Очень хорошо. Можешь больше ничего не говорить. Теперь я понимаю, почему ты не желаешь развлекать меня. Думаю, мне следует удалиться.

Она улыбалась, когда он выпроваживал ее из салона.

Герцог дал инструкции миссис Даунинг поместить посетительницу и ее вещи в комнате в конце коридора второго этажа. В самой дальней от их с Эмили спальни.

Когда Эванджелина удалилась, Годрик направился в гостиную и нашел там Люсьена, Седрика и Чарльза, которые сидели вокруг стола из розового дерева, играя в вист. Эмили умостилась на диване рядом с Эштоном, слушая, как он читает. Она поднесла руку к губам, сдерживая зевок, и погладила Пенелопу. Годрик заревновал. Он хотел, чтобы она примостилась возле него, а еще положила голову ему на плечо и отдохнула. Девушка подняла взгляд, как только его светлость ступил на порог комнаты.

Вид ее глаз сразу же смягчил его. Мужчина наслаждался этим простым веселым выражением и спрятал его в самую сокровенную часть своего сердца.

Она, моментально опустив Пенелопу на пол, вскочила с дивана и направилась к Годрику.

– Ты был со своим посетителем? – Эштон, поднявшись, подошел и встал за спиной Эмили.

Она с любопытством посмотрела на двух парней. Годрик знал, как сложно ей, должно быть, не спрашивать о деталях.

Он взглянул на Эштона.

– Она будет ужинать одна. Ей известно, что она должна уехать завтра до полудня.

От всевозрастающего чувства неловкости у него внутри все сжалось. Эмили вскинула бровь, и он вздохнул.

– Мисс Эванджелина Мирабо, моя бывшая знакомая. Она ошибочно подумала, что я пригласил ее сюда.

Эмили быстро заморгала. Ее фиалковые глаза потемнели от каких-то неуловимых эмоций.

– Эванджелина? Твоя любовница здесь? – Голос девушки прозвучал немного громче и резче, чем ей этого хотелось бы.

Годрик поморщился.

– Откуда тебе известно, что она была моей любовницей?

Трое других парней, повернувшись, уставились на нее.

Эмили заколебалась, но все же ответила:

– Посмотри, в какой я компании. Это было несложно.

Герцог обхватил ее подбородок и поднял голову.

– Бывшая любовница, – признал он. – Ей больше не рады в этом доме.

Эмили, взяв Годрика за руку, посмотрела ему в лицо, ища хоть малейший намек на ложь.

Он поцеловал ее лоб.

– Поверь мне, милая. Она для меня ничего не значит. Есть только ты.

К его изумлению, он действительно имел это в виду. Для него существовала лишь Эмили. Только ее смех, ее улыбка, солнечные фантазии, пылкая страсть. Все, кроме нее, казалось неважным, не имеющим значения.

Эмили не могла успокоиться. Она была простодушной, но обладала природным женским инстинктом отстаивать и защищать то, что принадлежало ей. Годрик, по крайней мере сейчас, был, скорее всего, ее. Если мисс Мирабо решила объявить войну за него, Эмили покажет себя опасным противником. Грозная решительность на ее лице смягчила мужчину. Он крепче обнял девушку.

Эштон свел брови.

– Ты сказал, она подумала, будто бы ты пригласил ее?

– Да. Она показала мне письмо, которое получила. Почерк в нем действительно похож на мой. Эванджелина утверждает, что кто-то, должно быть, разыграл ее.

Эштон еще больше нахмурился.

– Может быть. Но время очень подозрительное. Нам стоит быть начеку.

Чарльз кивнул.

– Я согласен. Эванджелина неблагодарная маленькая…

Люсьен наступил Чарльзу на ногу, чтобы тот умолк.

– Когда ужин? – спросила Эмили у Годрика, все еще опираясь на него.

– Полагаю, через несколько часов. А что?

– Можно я приму ванну? Я не успела утром. – Она пожала его руку.

Губы Годрика изогнулись в улыбке.

– Конечно. Прости, я забыл. Пойдем со мной. – Он проводил ее из гостиной, оставив четверых парней, которые знали о его личной жизни больше, чем подобало. Впрочем, все, что касалось Лиги, относилось к разряду неподобающего, однако так и должно было быть.

Когда они подошли к лестнице, Эмили удалось унять страх от неожиданного приезда Эванджелины, но это облегчение оказалось коротким. Дверь в дальнем конце коридора открылась. Герцог крепче сжал ее руку.

– Ах, bonsoir[14], Годрик!

В коридор вышла самая красивая женщина из всех, что доводилось видеть Эмили. Она была ослепительна в своем оранжево-розовом платье, с огромной грудью и пышными бедрами. Светлые идеально уложенные локоны спускались по ее спине.

У Эмили все сжалось в груди. Девушка ожидала, что Годрик выбирал себе в любовницы прекрасных женщин, но увидеть Афродиту собственной персоной было уже слишком. В сравнении с ней она выглядела юной и неопытной. Она никогда не смогла бы состязаться с Эванджелиной ни по красоте, ни по сильному взгляду, да и так покачивать бедрами не умела. К своему разочарованию Эмили поняла, что не сможет с ней соперничать. Если бы герцог захотел настоящую женщину, он без проблем мог бы вернуть Эванджелину.