Когда впереди загудел второй рожок, мы изменили направление, побежав вправо, тем самым надеясь сбить погоню со следа.

Тыква продолжала хрюкать, и я с раздражением подумал, что было бы здорово оставить её здесь. Ещё один болт пролетел ярдах в четырёх, теперь уже целились в Гертруду. Заклинание, оставленное девушкой за спиной, грохнуло и взвыло, когда мы пробрались через цепляющийся за одежду кустарник и вывалились на большую поляну.

А затем появились шестеро всадников в одеждах цветов герцога. Они тут же пустили лошадей в галоп, показывая тем самым, что не собираются брать пленных.

— Не думай обо мне! Защищай себя! — крикнула Гертруда, взлетев в воздух, словно птица, и сделав кувырок через голову, так что подол её перепачканного платья раздулся пузырём.

Мне стало не до того, что там происходило в дальнейшем, потому что один из этих господ едва не перерубил меня пополам. Я отскочил, он пролетел мимо, лишь для того, чтобы уступить место своему товарищу. Я не нашёл ничего иного, как воспользоваться фигурой искажения пространства, обратив её на себя. Человек к такому нечувствителен, он даже не увидит, что произошло, а животных это сильно смущает.

Лошадь, чтобы избежать столкновения с непонятным для неё препятствием, резко остановилась, и всадник, не удержавшись в седле, перелетел через голову, со всего маха грохнувшись на землю. В полёте он потерял эспадон, чем я тут же воспользовался, но применить оружие так и не успел. Всё было кончено.

Останки людей и лошадей пожирали появившиеся из ниоткуда отвратительные мучнистые черви. Они пульсировали, поглощали плоть, двигая оранжевыми мощными челюстями. Проповедник всем своим видом показывал, что его сейчас стошнит, Тыква хранила задумчивое молчание, а Гертруда сидела на изрытой копытами земле, баюкая сломанную левую руку. Её белые губы скороговоркой шептали одни и те же слова. Сущая бессмыслица, кроме четырёх строчек:

Жилы и мясо,

Кости и кровь.

Всё, что сломалось,

Сложится вновь!

От мертвецов к ней стягивались бледно-сизые дымки, которые окутывали острый осколок кости, выпирающий из разорванного рукава платья.

Ловчие рожки прогудели совсем близко, и мне стало понятно, что с поляны мы не уйдём. Тащить находящуюся в колдовском трансе Геру опасно, прежде всего для неё самой. Случаи, когда колдунов отвлекали во время создания заклинания, и это боком выходило и им самим, и окружающим, бывали. Гертруда ещё во время нашего с ней знакомства предупреждала, чтобы я не трогал её, когда она находится в таком состоянии. Девушка никогда не бросала слов на ветер и никогда не шутила с тем, что касается магии, и я хорошенько запомнил её слова.

На дальнем конце поляны, в просветах между деревьями, появились ловцы.

— Проповедник, ответь мне на один вопрос, — спокойно произнёс я, не реагируя на то, что один из охотников целится в меня из арбалета.

— У? — Он смотрел в том же направлении, что и я.

— Тебе ещё не наскучило со мной находиться? Потому что в ближайшие несколько минут я собираюсь умереть, если, конечно, ты мне не поможешь.

— Что надо сделать?

Удивительно, он почти не колебался, хотя в его голосе проскользнули нотки сомнения.

— Беги к ним как можно быстрее. Если поторопишься, и нам повезёт, мы с тобой ещё пообщаемся.

— Хочу напомнить, что они меня не увидят. При всём своём желании я не смогу их напугать даже своим голым задом, и взаимодействовать с ними у меня тоже не выйдет. Я ведь не тёмный.

— Просто беги, а? — раздражённо рыкнул я, потому что теперь в меня целились четверо, и у одного из них была аркебуза. — А когда я закричу, тут же мчись обратно со всех ног.

Слава господу, хоть я и редко возношу ему молитвы, Проповедник перестал спорить и задавать глупые вопросы. Подобрал сутану, чтобы было проще бежать, тем самым оголив бледно-синие щиколотки и волосатые ноги, и бросился в сторону наших преследователей. Тыква было увязалась за ним, но, почувствовав, какую фигуру я создаю, осталась на месте. В пустой Тыкве ума оказалось на десять Проповедников. Я ощущал «руку» Пугала в этой штуке, и оно, кажется, было без ума от свалившихся на нас приключений.

Я сделал шаг в сторону, закрывая собой Гертруду, продолжающую находиться в трансе, на тот случай, если они всё-таки будут стрелять, и поднял руки вверх, показывая, что не вооружён. Это несколько смутило преследователей, потому что подобного шага они от меня никак не ожидали. Мой поступок дал мне ещё двадцать секунд, чтобы как раз закончить задуманное и чтобы Проповедник успел до них добраться. Душа, оказавшись рядом с восьмёркой людей и десятком ангжисов, стала прыгать, махать у них перед носом руками и всячески поносить их, но они, как и следовало ожидать, ничего не видели и не слышали.

Пёс Господень был прав, когда говорил, что волшебство стражей не может причинить вред живым существам и опасно лишь для тех, кто уже давно мёртв. Ни у кого из нас нет атакующих заклинаний, чтобы остановить врага, как это сделает любой мало-мальски опытный колдун или священник-инквизитор. Ни проклятий, ни благословений. Лишь чёрные кинжалы с сапфирами на рукоятках. Но, как говорится, у любого правила есть свои исключения, а точнее хитрости, которыми некоторые из нас время от времени пользуются, несмотря на возможные серьёзные неприятности со стороны Ордена Праведности.

Мой дар не мог повлиять на охотников, но он отлично работал на Проповеднике. Хитрость в том, что у меня не получится использовать дар, если поблизости не окажется подходящего объекта — души. Именно на этом строился мой расчёт, и именно это я использовал, вызвав знаки. Они тремя круглыми шарами замерцали над лесом и камнем рухнули на находящегося рядом с охотниками Проповедника.

— Беги!!! — что было мочи гаркнул я, приведя преследователей ещё в большее замешательство.

Душа поняла, что должно произойти через несколько секунд, и понеслась так, что пятки засверкали. Невидимые знаки упали туда, где только что стоял Проповедник, и исчезли, не обнаружив своей цели. Но каждый из них, прежде чем отправиться в небытие, лопнул, разбрасывая вокруг неиспользованную силу.

Клочья вздыбившейся земли, сухой травы и человеческих тел взлетели высоко-высоко в небо. Проповедника тоже хорошо приложило по спине, он пронёсся над поляной, словно святой, обретший умение летать, вопя от ужаса. Впрочем, приземлившись, кричал он уже от злости и негодования.

Я же, не слушая его, бежал к огромной воронке, сжимая в руке эспадон. Тыква летела рядом, хрюкая довольно и важно, словно свинья, которую только что облагодетельствовали корытом сытных помоев.

Вся влажная пожухлая трава была в крови. Останки лежали не только под ногами, но и кровавыми лохмотьями висели на древесных ветвях. Одуряюще воняло пижмой (побочное проявление возникновение знака в этом мире) и смертью. Я впервые в жизни использовал подобный «фокус» и был несколько поражён эффектом. У меня появилась кощунственная мысль, что, возможно, в какой-то степени Орден Праведности поступает верно, запрещая стражам совершать подобное.