Когда я смог, наконец, понять, где верх и где низ, то увидел произошедшие вокруг изменения. Крыша экипажа была оторвана вместе с частью левой стенки, а лакированная дверца болталась на одной петле, вот-вот грозя отвалиться. Гертруда, по счастью, не пострадала и теперь с ожесточённым лицом колдовала.

— Вы оглохли, что ли?! — Рожа Проповедника заглянула к нам через дыру. — Я битый час орал, что за нами погоня! Господи Иисусе!

Дымчатая лимонная пиявка колоссальных размеров пролетела в опасной близости, бесшумно, точно призрак. Вторую распылила Гертруда, прямо за «кормой». Три твари с крыльями, размах которых был похлеще чем у всех существующих птиц, неслись за нами. Можно было даже не спрашивать, что им от нас надо.

Гера сверлила их взглядом, и крылья у одного из преследователей вспыхнули — он пламенной кометой понёсся к мрачным деревьям Кайзервальда. Два его товарища резко взяли вверх, разошлись в стороны, набирая высоту, а затем свалились на нас, словно черти, выпущенные из табакерки. Пугало заставило карету вильнуть, мы с Гертрудой, обхватив друг друга, упали на пол, и оттуда колдунья нанесла свой удар.

Ей удалось уничтожить оба почти доставших нас выстрела и одну из двух тварей, но уцелевшая, в самый последний момент, распахнув крылья, замедлила скорость и прицепилась к нам лишним пассажиром, из-за чего карета просела вниз, а лошади возмущённо заржали. Проповедник наградил гадину богохульством (что совсем нам не помогло), а я воткнул в лохматую свиную рожу кинжал (что помогло лишь отчасти). Тварь отвлеклась на меня, и Гертруда дунула на неё изо всех сил, превратив в ночного мотылька. Я хлопнул ладонями, желая его прибить, но промазал, а в следующую секунду бабочка уже осталась далеко позади.

— Мы снижаемся! — сказал я, увидев, что верхушки деревьев приблизились и проносятся под нами с угрожающей скоростью. — Пугало, чёрт тебя побери! Мы падаем!

Ветер свистел в ушах, я успел схватить Гертруду, прижать её к полу, накрыв собой, напрягся, ожидая удара, но резкое падение внезапно прекратилось, и карета, пускай и существенно приложившись о землю, выдержала удар, лишь колёса жалобно скрипнули.

— Проваливаем! — грифом каркнул Проповедник у меня над ухом, скатываясь на землю. — Святые мученики! Да что с вами такое?! Двигаетесь, словно оглушённые улитки! Хотите, чтобы с вас кожу спустили?

У меня было великое желание сказать ему что-нибудь, подходящее к случаю, о том, что он, в отличие от нас, не может ощутить, каково это — болтаться в карете, словно жуки в брошенной к небу коробочке, но времени, действительно, не было. Подхватив Геру, я покинул наш искалеченный экипаж. Пугало, не вдаваясь в разъяснения, швырнуло мне под ноги свою любимую тыкву, от души, с силой, хлестануло завопивших от боли лошадей кнутом, и карета почти вертикально взмыла в небо и скрылась за вершинами деревьев.

— Это чудовище ещё более сумасшедшее, чем я думал, — потрясённо сказал Проповедник, задрав голову к небу.

— Очень мило с его стороны увести погоню, — пробормотала Гертруда, освобождаясь из моих рук. — Ещё немного, и я начну уважать одушевлённых. К деревьям! Живо!

Мы рванули с центра небольшой поляны под прикрытие густых ветвей, а меньше чем через минуту три чёрных крылатых силуэта на мгновение закрыли звёзды.

— За Пугало я не волнуюсь, — произнёс я. — Думаю, они его даже не увидят. В конце концов, оно в любой момент может вернуться на ржаное поле.

— Ты так и будешь таскаться с тыквой? — осторожно поинтересовалась колдунья.

Я посмотрел на зубастую рожу, пожал плечами:

— Буду, пока не надоест. Быть может, Пугало вернётся раньше. Не хотелось бы его расстраивать по пустякам. Всё-таки оно нам чертовски помогло. Что ты делаешь?

Гера лишь тряхнула головой, показывая, чтобы я ей не мешал, сложила вместе средние и указательные пальцы на обеих руках, провела ими, разрезая воздух. Из белых порезов потекла «кровь», пахнущая кленовым сиропом и корицей. Она щедро пролилась на землю, добралась до наших ног.

— Не дёргайся! — резко сказала мне моя спутница.

Я ощутил щекотку, а затем лёгкий холодок, когда белая волна поползла по щиколоткам к голеням и начала подбираться к коленям. Гертруда, с которой тоже происходили такие же изменения, была спокойна, и я, доверяя её знаниям, остался на месте. Когда белая дрянь достигла макушки колдуньи, я едва смог различить её силуэт.

— Чтоб Люцифер жарил мне пятки! — возопил Проповедник. — Все казни Есфарские! Куда вы делись?!

— Мы здесь. Не ори.

— Слышу твой голос, Людвиг, но не вижу тебя. Опять ты связался с проклятым колдовством! Хорошим это не кончится!

— Ты можешь заткнуться?! — прорычала Гертруда. — Или мне воспользоваться кинжалом?

Угроза из её уст звучала серьёзно, и Проповедник, подавившись следующим нравоучительным откровением, нахохлился и сел под деревьями, отвернувшись от нас.

— Мы невидимы для волшебного поиска, Синеглазый, — пояснила мне колдунья. — А они будут искать, когда поймут, что в карете нас нет. Это случится в самое ближайшее время.

Её предсказание сбылось. С грохотом по небу пронёсся отряд всадников на лихих конях. Они двигались на юг, в противоположную от улетевшего экипажа сторону. Затем пролетели крылатые.

У меня начали затекать ноги, но Гертруда не спешила снимать заклятие, и я терпеливо ждал. Ещё один отряд, меньше прежнего, пролетел на север. Двое ангжисов на широком ковре сделали над нашей поляной круг, улетели и тут же вернулись. Ковёр коснулся земли, и один из козлоногих осторожно двинулся вперёд, держа в руках трезубец.

Я много слышал об этом племени иных существ. Они умны, хитры, ловки и помимо прочего — отличные воины. Затаив дыхание, я смотрел, как ангжис обходит поляну, переговариваясь со своим приятелем на грубом, гортанном языке. Он прошёл мимо нас, так никого и не увидев, но я не расслаблялся, потому что уже знал, мимо чего он пройти не сможет.

Так и случилось. Увидев на земле следы от колёс и лошадиных подков, ангжис резко выпрямился, что-то крикнув напарнику, и Гертруда, не мешкая, нанесла удар, швырнув в следопыта что-то невидимое, но действенное.

Он растёкся в воздухе кровавой кляксой, забрызгав останками всю поляну. Его товарищ вжался в ковёр, который стремительно рванул в небо. Гера выскочила из-за деревьев, крича громко и пронзительно.

Весь доступный свет втянулся в её раскрытые ладони, погрузив лес в непроглядный мрак, а затем огненным ураганом вырвался вверх, окутав и ковёр и всадника пламенным коконом. Летательное средство, разом потеряв управление, накренилось, врезалось в деревья и бесформенной горящей паклей упало на землю, хороня под собой обгоревший труп.

— И как тебя земля носит после такого колдовства, ведьма? — сказал Проповедник, глядя на оторванную голову первого козлоногого, лежавшую у него под ногами.

Гера, вновь ставшая видимой, зарычала и обернулась ко мне: