– Слышишь, – констатировал Артем. – Значит, запоминай. Ты в своем сумасшествии зашел слишком далеко. Пока дело касалось только меня, я еще тебя понимал. Ну или старался понять. Считай, что мы с тобой так играли. Но ты, старче, перегнул палку. Игра перестала быть игрой.

– Убей меня… – проскрипел старик.

– Нет, – покачал головой Артем. – Живи. И помни: если мне вдруг станет известно, что ты или твои подонки опять меня ищут… Просто ищут. Даже не для того, чтобы убить, а чтобы орденом наградить… Я тебя не трону. Но я отыщу всех твоих родных, где бы они ни были. И убью их одного за другим, до последнего человека. Включая женщин и детей. Ты мне веришь?

Взгляды врагов скрестились. И старик, заглянув в глубину серо-голубых глаз Монаха, понял со всей ясностью – сделает. Сделает то, что сказал. И ничто и никто не сможет остановить его.

– Ты мне веришь? – Пауза затягивалась, и Артем вынужден был повторить свой вопрос.

Старик отвел взгляд и в знак согласия кивнул. Да, он верит своему врагу.

– Помни об этом. – Артем выпрямился. – Всегда помни. Днем и ночью. Всех. До последнего человека. Но ты будешь жить. И будешь всех их хоронить…

– Уходим! – выкрикнул Скопцов. – Максим торопит. Светошумовые могли слышать соседи, как бы полицаи не приехали…

– Блин! – ругнулся Артем. – Шовкат, уводи Лизавету!

– А ты?

– Да мне бы штаны нормальные найти… Куда мне в этом тряпье!

– Ща сделаем! – Василий, прищурившись, смотрел на старика. – Кажется, твой размерчик, Монах…

Через несколько минут Василий и Артем, на котором был надет очень даже приличный костюм, выбежали из калитки дома и сели в стоящую у двора «БМВ». Машина тут же сорвалась с места, и уже через минуту ничего на улице не напоминало о происшедшем. Только медленно оседала поднятая колесами пыль.

А внутри дома бился в истерике пожилой чеченец, единственный уцелевший из команды мстителей. Мало того, что такой хороший и уже почти увенчавшийся успехом план провалился… Напоследок он получил самый натуральный плевок в лицо. Нет, не слюной. Старика чеченца совершенно голого – как библейский Адам – оставили в доме. Прикованного двумя парами наручников к трупу замученной и зарезанной его людьми Анжелы.

Не было никаких сомнений в том, что в самое ближайшее время в этот дом нагрянет местная полиция. Если даже соседи, живущие по принципу «моя хата с краю» и не сообщат в компетентные органы по поводу непонятного грохота, то члены команды-победителя сделают это всенепременно. И вот тогда старику придется очень многое объяснять…

Он бился, как пойманная рыба, пытаясь отделаться от навязанного ему в компанию трупа, но ничего не мог сделать. Весовые категории – его и покойной Анжелы – были слишком уж разными…

Уже через час самолет Малышева был в воздухе. Экипаж благоразумно сделал вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ну съездили пассажиры в город, проветрились. Встретили, видимо, совершенно случайно друзей, пригласили их в Москву. Ну и по ходу дела избавились от своих опасных «игрушек». Куда они их дели?.. А какая, собственно, разница. Главное, что одной проблемой стало меньше.

Бортпроводница Аня, напрочь позабыв недавние страхи, накрывала в гостиной на стол. Ей помогала Лиза. Как ни странно, но женщины легко нашли общий язык и щебетали о чем-то своем, женском. Не забывая, разумеется, и о столе. Дед и Скопа суетились рядом, делая вид, что помогают дамам. Хотя на самом деле больше путались под ногами.

Максим и Артем заперлись в кабинете. Оставалось еще одно, крайне важное дело.

– Давай помогу, – предложил старому товарищу Оболенский.

– Отвали, Шаман! – сквозь зубы прошипел Артем. – Сам справлюсь!

Он снимал швы с разреза на ноге. В принципе операция не так чтобы болезненная. Но нога немного отекла в районе ранения, распухла, чуть воспалилась. И Артем, цепляя ненароком края раны, слегка кривился. Сейчас он мог позволить себе эту маленькую слабость.

Наконец-то швы сняты. Артем пальцами раздвинул края раны – по ноге побежала струйка крови, на ходу набухая и ширясь. Но наемник не обращал на это внимания. Кончик пальца другой, свободной руки окунулся в кровавый зев разреза. Чуть заметное шевеление – и на салфетку, лежащую на полу у ноги, выпала маленькая окровавленная металлическая таблетка.

– Все, кажется, – немного хрипловато выдохнул побледневший Артем. И, обращаясь к Максиму, попросил: – Дай перекись. И иглу приготовь…

Все то время, что Артем путешествовал с пленившими его чеченцами, маячок работал под кожей. В ране, которую Рождественский нанес себе своими же руками. И – сам же зашил. Точно так же, как и сейчас, в самолете.

– Ну вот… – Артем откинулся на спинку дивана. Бледное лицо, лоб мокрый. И вообще, вид смертельно усталого человека. Два раза за один день накладывать швы по живому, без анестезии… Тот, кто скажет, что это легко, – пусть сам попробует.

Максим, опустившись на колено, принялся бинтовать свежезашитую рану. Даже находясь в таком вот положении, Оболенский не чувствовал себя униженным. Он помогал братишке, боевому товарищу. Тому, с кем делили и последнюю крошку хлеба, и последние патроны. Тому, с кем его связывало нечто большее, чем просто дружба.

– Мальчики! – заскреблась под дверью Лиза. – Вы там скоро? У нас все готово!

– Уже выходим! – Услышав голос любимой, Артем разом оживился, как будто кто-то вдохнул в измученное тело новые силы.

…Команда собралась за столом в гостиной самолета Малышева. До посадки оставалось еще что-то около часа. Так почему бы и не провести это время за столом?! Тем более что повод был.

Расселись. Бортпроводница, закончив накрывать, хотела было ускользнуть в свой отсек, но ей не позволили этого сделать. Шовкат, сверкая белоснежными зубами, поймал женщину за локоть, придержал.

– Анечка! Неужели вы нас бросите?

– Я на работе, – как могла отбивалась женщина. – Мне нельзя…

– Но вас же никто не заставляет пить. Просто посидите с нами, скрасите мужское суровое общество…

Уболтали, красноречивые… И было бы странно, если бы получилось по-другому.

– А сейчас Чебурашка скажет речь… – заявил Максим после того, как налили по первой. И кивнул Скопцову: – Давай, Вася!

– Ну, первый тост – дежурный, – встал с места Василий. – Традиционный. Его знают все, кто собрался за этим столом. Поэтому я прошу всех меня поддержать!

– Ты, главное, начинай, – махнул рукой Максим. – А там видно будет.

– Тогда… – Василий примолк, медленно обвел взглядом тех, кто сейчас сидел за столом. – За вас. За нас. И…

– За спецназ! – хором ответили мужчины.

Они сегодня были как никогда многословны – смеялись и шутили, пытались петь. Был повод, был. Они в очередной раз сыграли со смертью в верю – не верю. И – выиграли. Это стоило отметить.