Она смотрела, сидя у руля, как Томияно приближается к нему, и увидела, что он преднамеренно толкнул несколько медных сосудов, чтобы Ннанджи услышал его. Олигарро и Холийи тоже были на палубе, бдительно наблюдая за происходящим.

Капитан что-то сказал; Ннанджи бросил взгляд в ее сторону, потом пожал плечами и направился к корме. Если ему было и не по себе от того, что за спиной у него находился вооруженный ножом моряк, то он не подал вида. Корма была еще больше загромождена котлами, чем палуба, и им обоим приходилось пробираться между ними.

– Госпожа? – с любопытством, но осторожно спросил Ннанджи.

Брота показала за правый борт. Вдалеке над водой виднелась тонкая линия берега, на которой острый взгляд едва мог различить верхушки домов, а при хорошем воображении можно было увидеть башню. За ней лежали далекие горы Реги-Вул, выделяясь на фоне хрустально-голубого неба.

– Вэл? – спросил Ннанджи.

– Вэл, – согласилась она, потом показала в сторону носа.

Он повернулся, разглядывая болотистый, необитаемый кустарник, проплывавший лишь в нескольких кабельтовых от них. На этом берегу в течение многих часов не было видно никаких поселений, даже хижин. Потом он взглянул на снасти и снова озадаченно повернулся к ней.

– Что я должен был увидеть?

Сухопутный житель!

– Небо, – сказала она.

Не могло быть ничего более очевидного – гигантская, клубящаяся грозовая туча, ослепительно белая наверху, у основания которой во мраке то и дело вспыхивали молнии.

– Корабль перегружен, не так ли? – сказал он, весело поворачиваясь к ней.

– Даже если бы это было и не так, в такой ситуации лучше находиться в порту, – ответила она. – Я никогда не видела, чтобы гроза приближалась столь быстро.

Внезапно он широко улыбнулся.

– Она хочет, чтобы мы посетили Вэл.

Брота не видела никаких причин для того, чтобы улыбаться. Она навалилась на руль, и «Сапфир» начал неохотно повиноваться.

– У нас нет выбора, – мрачно сказала она.

– Прекрасно, – сказал Ннанджи. – Я останусь в рубке.

Лицо Томияно было искажено ненавистью и негодованием. Он пощупал отметину, оставленную колдуном на его щеке.

– Я тоже, – сказал он.

– Через час она снова послала за Ннанджи, и на этот раз он пришел один. Перегруженный корабль тяжело покачивался на прерывистом ветру, а до Вэла, казалось, было все так же далеко. У Ннанджи на этот раз снова был его собственный меч, вместо меча Шонсу – видимо, он был готов к возможным неприятностям.

– Возможно, у нас не получится, – сказала ему Брота. Возможно, она ошибалась; возможно, Шонсу судьбой было предначертано утонуть, а ей – понести наказание за собственную жадность.

Воин выглядел озадаченным. Гроза простиралась над ними, готовая вот-вот закрыть солнце, но Ннанджи не обращал на это внимания. Он показал в сторону Вэла.

– Я думал, ты направляешься туда, госпожа?

– Мы меняем курс, – бросила она. – Мы не можем идти прямо против ветра, Ннанджи!

– О! – сказал он, не слишком интересуясь техническими подробностями.

– Нам придется очистить палубу, – сказала она, стискивая зубы при виде его улыбки.

– Котлы могут заполниться дождевой водой? – спросил он.

– Они покатятся. Мы должны убрать все, что сможем, в рубку.

Улыбка исчезла с его лица, и на мгновение ей показалось, что он начнет возражать, но затем он кивнул.

– Если мы положим Шонсу за этими двумя сундуками, он будет в безопасности?

– Мы об этом думали. По крайней мере, ему не будут угрожать катающиеся котлы.

Ннанджи кивнул.

– Я могу чем-либо помочь? – спросил он.

Она показала в сторону загроможденной кормы.

– Можешь выкинуть все это за борт, если хочешь.

Он моргнул.

– Ты серьезно, госпожа?

– Да.

Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.

– Прекрасно! – сказал он и начал сбрасывать котлы, сосуды и кувшины за борт. Лаэ и Мата уже занимались тем же самым на главной палубе, в то время как остальные начали забивать рубку. Томияно освобождал шлюпки. Затем на воду опустилась тень, и солнечный свет погас.

«Сапфир» с трудом продвигался вперед, оставляя позади след из покачивающихся на волнах медных сосудов. Брота избегала взгляда Ннанджи.

Внезапно ветер стих. Паруса безвольно поникли, и корабль застыл на волнах. Сброшенные с него котлы теперь оставались рядом, больше не уплывая за корму.

– Что случилось? – подозрительно спросил Ннанджи.

– Это затишье перед бурей. Мы его ожидали. Когда поднимется ветер, он будет дуть нам в спину – и сильно. Вот почему я сказала, что у нас может не получиться. Все, что нам теперь остается – ждать.

Можно было также укоротить паруса. Прозвучала трель свистка Томияно, и к тросам протянулись руки. Ннанджи пожал плечами и продолжил сбрасывать груз за борт.

– …ничего такого, чего я мог бы стыдиться… избегать бесчестья… – произнес снизу низкий, но слабый голос, слышный теперь лишь потому, что прекратился ветер.

– Что это ? – воскликнула захваченная врасплох Брота.

– Это лорд Шонсу, – смущенно сказал Ннанджи. – Он повторяет кодекс воинов. Обычно то, что он говорит, лишено всякого смысла, но сегодня он все время повторяет отрывки из кодекса.

Брота и Ннанджи с тревогой посмотрели друг на друга.

– Словно молитву? – пробормотала она.

Молитву о прощении?

Небо над ними становилось все темнее, а на западе царила абсолютная чернота.

– Брота передала руль Томияно и Олигарро. Когда наступит критический момент, возможно, потребуются силы их обоих, чтобы его удержать. Воздух был спокойным, влажным и угрожающим. «Сапфир» бесцельно дрейфовал по великой Реке.

На палубе осталась лишь небольшая часть груза, тщательно закрепленного. Полутемная рубка была полностью забита, и когда Брота и Ннанджи вошли туда, они не смогли увидеть больного. Джия сидела в дальнем углу на сундуке. Шонсу лежал у ее ног. Она отважно улыбнулась им из-за скопища котлов.

– Колдунам трудно будет найти здесь моего господина, – сказала она.

Брота что-то бодро ей ответила, но если им пришлось бы покинуть корабль, не было никакой возможности быстро извлечь из угла Шонсу и его рабыню. Ннанджи, похоже, об этом не подумал. Интересно, думала ли об этом Джия?