Этот небольшой компьютер, вспомнил Хауэлл, управлял платежной ведомостью и пенсиями для персонала Организации социального обеспечения. Все, чего хотели эти люди, так это получать свое собственное жалованье, невзирая на то, что иранцы, в общем-то, не получали свои пособия по социальному обеспечению.

Кин Тейлор сказал:

– Эта задача не так проста. Подобная передача была бы чрезвычайно сложной операцией, требующей большого числа квалифицированных специалистов. Конечно, все они теперь находятся в Штатах.

Дадгар ответил:

– Тогда вы должны вернуть их сюда обратно.

– Я не настолько глуп, – отрезал Тейлор.

Сработала быстрая реакция, приобретенная за время службы в военно-морских силах, подумал Хауэлл.

Дадгар заявил:

– Если он будет выражаться подобным образом, то отправится в тюрьму.

– Как и мой персонал, если я возвращу его в Иран, – сказал Тейлор.

В разговор вклинился Хауэлл:

– Не могли бы вы предоставить юридическую гарантию, что любой из возвратившихся не будет арестован или каким-либо образом подвергнут преследованию?

– Я не могу предоставить официальной гарантии, – ответил Дадгар. – Однако я лично дам вам мое честное слово.

Хауэлл бросил тревожный взгляд на Тейлора. Тейлор не проронил ни слова, но выражение его лица яснее ясного гласило, что он не даст и ломаного гроша за честное слово Дадгара.

– Безусловно, мы могли бы изучить способы организации этой передачи, – сказал Хауэлл. Дадгар наконец дал ему что-то для ведения торга, хотя это было немного. – Конечно, должны быть гарантии. Например, вы должны подтвердить, что оборудование было передано вам в хорошем состоянии… – Хауэлл боксировал с воображаемым спарринг-партнером. Если центр данных и будет передан, то ценой станет освобождение Пола и Билла.

Дадгар разрушил этот замысел следующим же предложением.

– Каждый день моим следователям подаются новые жалобы против вашей компании, жалобы, которые оправдывают увеличение залога. Однако, если вы будете сотрудничать в передаче «Центр данных 125», я могу взамен проигнорировать эти жалобы и воздержаться от увеличения залога.

Тейлор воскликнул:

– Черт побери, это не что иное, как шантаж!

Хауэлл понял, что «Центр данных 125» был отвлекающим маневром. Дадгар поднял этот вопрос, несомненно, по требованию чиновников министерства, но он не интересовал его настолько, чтобы предложить какие-либо серьезные уступки. Что же на самом деле его интересовало?

Хауэллу пришел на ум Лючо Рандоне, бывший сокамерник Пола и Билла. Предложение Рандоне о помощи было принято менеджером «ЭДС» Полом Буча, который отправился в Италию навести справки в компании Рандоне «Кондотти д’аква». Буча сообщил, что эта компания строила жилые дома в Тегеране, когда у их иранских финансистов иссякли средства. Естественно, компания прекратила строительство, однако же многие иранцы уже внесли деньги за строившиеся квартиры. С учетом создавшейся атмосферы было неудивительно, что обвинили во всем иностранцев, а Рандоне в качестве козла отпущения посадили в тюрьму. Компания нашла новый источник финансирования и возобновила строительство, а Рандоне в это время вышел из тюрьмы; весь пакет сделки был устроен иранским адвокатом Али Азмайешем. Буча также сообщил, что итальянцы не переставали твердить: «Помните, Иран всегда останется Ираном, он никогда не меняется». Он воспринял это как намек, что частью сделки была взятка. Хауэллу также было известно, что традиционным каналом для уплаты взятки был гонорар адвоката: адвокат выполнит работу, скажем, на тысячу долларов, но будет уплачена взятка в десять тысяч, затем он выставит своему клиенту счет на одиннадцать тысяч долларов. Этот намек на коррупцию нервировал Хауэлла, но, невзирая на это, он отправился на встречу с Азмайешем, сообщившим ему: «У «ЭДС» не юридическая проблема, а деловая». Если «ЭДС» сможет достичь делового соглашения с Министерством здравоохранения, Дадгар исчезнет. Азмайеш не упоминал про взятку.

Все это началось, подумал Хауэлл, как деловая проблема: покупатель не в состоянии заплатить, поставщик отказывается продолжать работу. Возможен ли компромисс, по которому «ЭДС» включит компьютеры, а министерство заплатит по меньшей мере хоть какие-то деньги? Он решил задать вопрос Дадгару напрямую.

– Посодействует ли этому, если «ЭДС» проведет переговоры по изменению ее контракта с Министерством здравоохранения?

– Это могло бы чрезвычайно посодействовать, – ответил Дадгар. – Это не было бы юридическим решением нашей проблемы, но это могло бы стать практическим решением. В противном случае было бы жаль всю работу, проделанную по компьютеризации министерства.

Интересно, подумал Хауэлл. Они хотят современную систему социального обеспечения или вернуть деньги обратно. Заключение Пола и Билла в тюрьму с залогом в тринадцать миллионов долларов было их способом поставить «ЭДС» перед выбором из двух вариантов – и никаких других. Наконец-то мы дошли до прямого разговора.

Он решил идти напролом.

– Конечно, не может быть и речи о начале переговоров, пока Чьяппароне и Гейлорд все еще в тюрьме.

Дадгар ответил:

– Все равно, если вы берете обязательство по честным переговорам, министерство свяжется со мной, и обвинения могут быть изменены, залог может быть уменьшен, а Чьяппароне и Гейлорд даже могут быть освобождены под свои личные гарантии.

Ничто не может быть проще этого, подумал Хауэлл. «ЭДС» лучше бы связаться с Министерством здравоохранения.

С тех пор как министерство перестало оплачивать счета, сменилось два правительства. Доктора Шейхолислами-заде, отбывавшего заключение в тюрьме, сменил некий генерал; а затем, когда премьер-министром стал Бахтияр, генерала, в свою очередь, заменил новый министр здравоохранения. Кто, гадал Хауэлл, был этот парень и каков он?

* * *

– Вам звонит мистер Янг из американской компании «ЭДС», министр, – доложил секретарь.

Доктор Размара сделал глубокий вдох.

– Скажите ему, что американские бизнесмены больше не могут поднимать телефонную трубку, звонить министрам иранского правительства и ожидать того, что могут разговаривать с нами, как со своими сотрудниками, – отчеканил он. Министр повысил голос: – Эти времена прошли!

Затем он попросил досье «ЭДС».

Манучехр Размара на Рождество побывал в Париже. Получив французское образование – он был кардиологом – и женившись на француженке, доктор считал Францию своим вторым домом и бегло говорил по-французски. Размара также состоял членом Иранского национального медицинского совета и являлся другом Шахпура Бахтияра. Когда Бахтияр стал премьер-министром, он позвонил своему другу Размаре в Париж и попросил его вернуться на родину, чтобы стать министром здравоохранения.

Досье «ЭДС» было передано ему доктором Эмрани, заместителем министра по социальному страхованию. Эмрани пережил две смены правительства: он был здесь, когда начались все неприятности.