оттенков белого и золотого отразилось в призрачных узорах, проникло в ткань самих ворот, сплелось с темой волшебства Владык Садов, полилось светом изнутри ажурного хрусталя. Двери начали открываться, переливаясь и искрясь, образовавшийся сияющий туннель, казавшийся бесконечным, вдруг схлопнулся, как только гости переступили порог первых ворот, и отец с сыном оказались там, куда держали путь.

Финвэ застыл на месте, не подходя к первой супруге, что должна была стать единственной, однако воля Рока оказалась против их любви. Почему не получалось сдвинуться с места, эльфийский король не знал и не хотел об этом думать.

В чертоге Мириэль ничто не менялось много лет, но сейчас арки, колонны, шторы, гобелены и ковры преобразились до неузнаваемости, став в свете Сильмарилей ярко-контрастными, более объёмными и невесомыми. Неизменной сохранилась лишь спящая королева Нолдор, словно дивный свет вовсе не прикасался к неподвижному телу.

— Тебя здесь давно не было, отец, — после долгого молчания произнёс Феанаро, закрыв шкатулку, и чертог принял привычный облик.

По глазам сына нолдоран понял — только что жизнь лишила наивного эльфа ещё одной надежды.

— Мириэль здесь тоже давно нет, — осторожно произнёс Финвэ. — Считай, что я согласился ехать с тобой, Куруфинвэ, только ради возможности для аманэльдар выкроить время и отдохнуть от твоих идей, а заодно привыкнуть к мысли о существовании Сильмарилей.

— Нарочно не называешь меня именем, данным матерью? — недобро взглянул на отца сын.

— Не стоит обижать того, кто дал тебе жизнь, — тихо произнесла вдруг появившаяся в чертоге Валиэ Эстэ. — Тем более теперь, когда ты создал нечто поистине невероятное, Феанаро. Я видела Сильмарили. Да, это мои помощники не пропускали тебя, желая немного повеселить и заодно полюбоваться дивными Камнями.

— Я не узнаю Аман, — печально улыбнулся тирионский принц, снова повернувшись к матери, — неужели Владыки одобрили моё творение? Или это благодаря ходатайству Элентари?

— Возможно, потому что мы не видим в Сильмарилях угрозы покою Валинора, — улыбнулась Эстэ.

— Безопасность и покой Валинора, — склонил голову нолдоран, — всецело заслуга Владыки Манвэ Сулимо. В тёмном Средиземье над головами Квэнди кружили стаи ворон, своим карканьем пугая беззащитных существ, пророча горести и беды. Но потом прилетели Орлы, и страшных птиц не стало. А к Аману, где Повелитель Орлов держит своих прекрасных грозных птиц начеку, ни одна ворона не может подлететь на расстояние зоркого взгляда пернатых стражей.

— Да, здесь не место воронам, — кивнула Валиэ, — потому что Благословенный Край не нуждается в падальщиках.

Окинув внимательным взглядом отца, сына и безжизненное тело, Владычица растаяла среди благоухания цветов и единого сияния Телпериона и Лаурелин.

— Видишь, — улыбнулся вдруг отцу Феанаро, отступив от постели Мириэль, — я не злой пушистик — не кусал Валиэ Эстэ.

— Ты настолько злой пушистик, — поучительно, словно маленькому ребёнку, сказал Финвэ, — что даже не замечаешь, как кусаешь чужие хвосты. Такой нимбиньо, Куруфинвэ, порой страшнее любого рогатого врага, потому что делает плохо с уверенностью в обратном. Надеюсь, ты однажды поймёшь это. Феанаро.

Прекрасный принц из сказки

Новая маленькая жизнь в её руках спокойно дремала, погрузившись в прекрасный мир грёз, такой тёплый, уютный, бескрайний, доходящий до вершины небесного свода, и в то же время заключенный в объятия любящей бабушки. Анайрэ, жена Нолофинвэ, вспоминала, как ещё юной девой брала на руки маленькую сестру, потом новорожденного племянника, после появились собственные дети, и особенно счастлива эльфийка была, качая долгожданную доченьку. А теперь и у её детей появляются малыши. Поцеловав крошечный носик, Анайрэ подошла к окну.

Серебро набирало мощь, золото растаяло. Расшитый сверкающими звёздами синий плащ упал с плеч на пол, но эльфийка не решилась поднимать его, чтобы не потревожить сон ребёнка.

Смотря на синие цветы, вьющиеся вокруг колонны, Анайрэ вспоминала, как Нолофинвэ впервые говорил ей о любви. Совсем ещё юный, но совершенно не смущённый, галантный и уверенный в себе, прекрасный принц из девичьей мечты встал на колено перед едва не прыгающей от счастья Анайрэ. В его руках был тёмно-синий бархатный плащ, расшитый серебряными звёздами, украшенными алмазами дивной красоты, и голубые цветы, длинные стебли и остроконечные листья которых искрились росой.

— Я мог бы подарить тебе, госпожа моего сердца, все сокровища Нолдор и корабли Тэлери, бросить к ногам всю мудрость Валар и искусство Майяр. Но сегодня я вручаю тебе свою жизнь, судьбу и душу.

Нолофинвэ расстелил перед Анайрэ плащ.

— Теперь он твой. Ты можешь вытереть о него ноги, и я буду счастлив, что твои туфельки чисты. Можешь сесть и любоваться сиянием Древ, и моё сердце станет ликовать, ведь ткань ласкает тебя. Можешь только сказать, я подниму плащ и укрою тебя им, чтобы ветер с моря не холодил нежную кожу. Так же и с моей любовью: она твоя, и ты вольна поступить, как пожелаешь.

Разумеется, юная влюбленная эльфийка не устояла и связала жизнь с прекрасным принцем, чтобы долгие годы быть счастливой…

А теперь испытывать страх.

Анайрэ чувствовала: супруг теряет власть над собой, его увлекла борьба, бессмысленная и безнадёжная. Зависть и неприязнь к слову «Второй», ощущение упущенных возможностей, которые даёт неожиданно возросшая любовь королевы к младшему сыну, а не к Нолофинвэ, тянут назад, во тьму, в пустоту! И Анайрэ совсем ничего не могла сделать. Жалуясь Нерданель, она получала лишь понимающее сочувствие, но советов не было. Митриэль же предлагала прибегнуть к магии эликсиров, однако Анайрэ не хотела подавлять волю супруга. Это ведь сломает его! А разве можно ломать того, кого любишь?

Остаётся лишь молить о милости Эру.

Грустные размышления неожиданно рассеялись — малышка проснулась, а значит, теперь ей нужна мама.

Жена главы Второго Дома позвала служанок, чтобы девочку отнесли Нарнис, и вдруг оказалось, что частая в последнее время гостья ждёт возможности поговорить.

— Пусть твой супруг скажет своему менестрелю, чтобы не смел смотреть в мою сторону! — заявила польщённая вниманием Аклариквета, однако усиленно создававшая видимость раздражения Нерданель.

Супруга Феанаро с наслаждением демонстрировала медно-каштановые кудри и почти не существующее платье с призрачной вышивкой и сиявшими изнутри искусственными камнями, однако войдя в покои Нерданель сразу же резко изменилась в лице:

— Скажи, дорогая, тебе иногда хочется испепелить мужа взглядом?

Сев в своё обычное кресло, она взяла со столика персик, однако создавалось впечатление, что