Операция и сутки постельного режима ничуть ее не изменили. Каждый день Сэм водил Мэгги на прогулки, то пытаясь ее урезонить, то приласкать в надежде, что она поддастся соблазну и сочтет себя слишком грешной для миссии новой Марии. К его разочарованию, Мэгги только и делала, что выспрашивала про Брауна.

Феликс снова назначил ей инъекции. С Сэмом они больше не цапались. Тот частенько составлял компанию доктору в лаборатории и даже узнал много интересного о методе оплодотворения в пробирке. Тем временем Феликс дежурил у инкубатора, снедаемый новой тревогой: до-эмбрионы оказались менее устойчивы, чем он рассчитывал. Из десяти уцелело всего четыре. Если хотя бы один достигнет стадии бластоцисты, он вживит его сегодня же вечером. Сэм не стал спрашивать, что случится с другими тремя, перейди они в ту же стадию,– пусть это останется на совести Феликса.

Одно он уяснил наверняка: если им с Франческой не удастся переспать в самое ближайшее время, они точно взорвутся. Как Сэм ни пытался отвлечься от мыслей о ней, все было напрасно.

В эту минуту она гуляла в лесу у берега, а Сэм стоял на террасе. Феликс был занят в лаборатории, Мэгги легла соснуть до вечера. Он тоже мог бы найти себе занятие, но его взгляд, точно приклеенный, следовал за Франческой, мелькающей между деревьями и подставляющей лицо солнцу, что так не вязалось с ее обычной неподвижностью. Казалось, она зажила полной жизнью.

Сэм добрел до конца террасы, перемахнул через ограду и потихоньку сполз вниз, думая, что ничто так не сближает людей, как совместное бурное плавание. Франческа его явно заметила, потому что стояла, положив руки на бедра.

Сэм растерялся. От Франчески можно было ждать чего угодно. Она привыкла добиваться своего и ни в чем себе не отказывать. С танцовщицей, конечно, ее не сравнить, хотя выглядела она на миллион – в полном соответствии с доходами. В ее костюме гармонировало все до последней мелочи, не говоря об оттенках, каких не сыщешь в супермаркете. Светло-каштановые волосы Франчески сияли в полуденном солнце, а пахла она сродни орхидеям своей оранжереи. Когда Сэм подошел, она скрылась за толстым стволом, маня взглядом.

– Сэм,– только и сказала Франческа, когда они встретились.

– Ага, вот он я,– ответил Сэм, чувствуя себя идиотом. Однако такому току феромонов он противиться не мог. Когда Сэм протянул руку и провел по ее волосам, она по-кошачьи ткнулась в его ладонь, шепча:

– Зови меня деткой, как тогда.

Сначала «не смей», а теперь…

Он прижал ее к груди, выдохнув:

– Иди ко мне, детка.

Они стиснули друг друга в чувственном порыве. Франческа распалялась с каждой секундой, а Сэм… Сэму вдруг пришел на ум кроткий взгляд Мэгги. Он поцеловал Франческу, чтобы стереть видение, но не мог отделаться от чувства, что приник к губам Мэгги, сладким, как лесные ягоды. Сплошное расстройство. Тело жаждало женщину, однако воображение рисовало именно ту, которую он не мог получить, да и, по правде сказать, не считал объектом притязаний. Мэгги всю жизнь была для него другом, родной душой.

Типичная мужская реакция: гнаться за недостижимым. Мэгги здесь нет, а Франческа – вот она. Радуйся тому, что имеешь!..

Он попытался залезть к ней под свитер, думая, что выброс гормонов позволит забыть эту странную блажь, но Франческа отпихнула его руку. Взглянув ей в глаза, он прочел там ярость.

– Нет, ну надо же! – вскинулась она.– И что на меня нашло? Целуюсь тут со своим швейцаром, а он только и думает, что о моей горничной!

– Вовсе нет!

– Сэм, ради бога! – Она оттолкнула его.– Тебе ведь не я нужна, верно?

– Почему?

– Ты даже не сказал, что я тебе нравлюсь.

– Разве? Ну, пока не сказал. Все еще впереди.

– Я же вижу: ты и волочился за мной без особой охоты. Вообще, зря я все это затеяла. Спорю, ради меня ты не примчался бы неизвестно куда и не стал бы грозить пистолетом. Потому что ты любишь ее, Сэм. Я поняла это в первый же день.

– Брось, все не так!

– Сэм…– Франческа вздохнула и медленно обвела его взглядом, словно десерт во время диеты. Потом отвернулась и, глядя на сияющую гладь реки, промолвила: – У меня было много мужчин, и они, в отличие от тебя, не тратили времени даром. Ума не приложу, почему я до сих пор не сбежала с одним из них… Мой братец, конечно, псих и зануда, но я чувствую, что должна помогать ему везде и во всем. Как это объяснить – не знаю.

Сэм положил руку ей на плечо.

– Верность – хорошая черта, Франческа. Не кори себя.

Любопытно, почему женщинам это так свойственно? Каждая в чем-то себя упрекает, даже первые богачки и красавицы. Чего не сказать о мужчинах. Может, именно здесь скрывался секрет его успеха – он всегда говорил женщине: «Не казнись, все в порядке», да и сам в это верил.

Франческа вдруг обернулась.

– Ты ведь против того, чтобы Мэгги участвовала в опыте, так?

– Да, против.

Она встряхнула его руку.

– Так почему до сих пор терпишь? Похить ее и увези куда-нибудь, разгроми оборудование… Что ты стоишь?!

Сэм взял ее ладонь в свою и поцеловал, чувствуя, что солидарен с ней на все сто.

– Ты, знаешь ли, тоже могла это сделать. Тебе даже проще – есть доступ в лабораторию. Давно бы уже смыла все в унитаз.

Франческа прижалась к Сэму и закрыла лицо ладонями.

– Трусы мы, вот кто. Аделина уже вмешалась бы. Угадай, кто ее отговорил? Я люблю Феликса, ты любишь Мэгги. Пусть они спятили, но мы не можем убить их мечту.

– По правде говоря, Франческа, мы боимся, что они больше не захотят нас видеть.

Она кивнула.

Сэм погладил ее по волосам, потом взял пальцами за подбородок и снова поцеловал – скорее участливо, нежели страстно. Миг спустя она отстранилась и со вздохом произнесла:

– Думаю, лучше нам остановиться. Здесь и так все донельзя запутано…

– Наверное, ты права.

– Пойдем в дом, пока кто-нибудь нас не заметил.

Они повернулись, и тут Сэм, все еще обнимая Франческу за плечи, увидел бегущую по веранде Мэгги. Кара за предательство последовала быстро.

– Вот черт! – Он отпустил Франческу и метнулся к двери. Лезть на веранду было высоковато, поэтому он подбежал к парадному входу и сунул ключ в скважину – чтобы тотчас понять, что она заперта на засов.– Мэгги, впусти меня!

Никто не ответил.

Франческа, запыхавшись, взбежала по крупным камням, обрамляющим тропинку.

– Сейчас я открою.

– Не выйдет. Мэгги заперлась на щеколду.

– Как она посмела от меня запираться?

– Там теперь ее комната, забыла?