Лобовое стекло уже подернулось инеем. Кларк с Ридом забрались в машину Шивон и какое-то время ждали, когда обогреватель сделает свое дело. Рид зевал и читал новости в телефоне. Телефон Шивон брякнул – сообщение.

Это правда? Про Несса и Брэнда? – спрашивала Лора Смит.

Кларк набрала: Я с тобой не разговариваю.

Ответ пришел немедленно:

Дугал узнал про отпечатки не от меня! Редактор бесится, что я упустила материал! Можно тебе позвонить?

Шивон не стала отвечать. Она отпустила ручной тормоз, и они поехали в больницу. Машин на улицах почти не было, только редкие такси. Кларк решила, что проезд на красный ничем ей не грозит, хотя Рид театрально цокал языком каждый раз, когда она проскакивала на красный. Он захватил с собой кружку с кофе, и Кларк жалела, что не взяла свою.

– Профессиональные Стандарты – вишенка на торте, – заметил Рид.

– С тортами всегда так, Кэллам. Все вишенки идут на украшение, на начинку их не хватает.

Они быстро добрались до больницы и припарковались у дверей отделения неотложной помощи, постаравшись не загораживать проезд машинам “скорой”. Две такие машины стояли у крыльца с открытыми дверцами. Ночь выдалась неспокойная. В приемной ждали восемь или девять пациентов, еще двое лежали на каталках. За стойкой регистратуры переговаривались парамедики в зеленых комбинезонах. Кларк и Рид предъявили удостоверения, и им назвали номер палаты.

Корделия Брэнд в одиночестве сидела на одном из выстроившихся в ряд стульев: сумочка на коленях, лицо призрачно-бледное, глаза смотрят в никуда. Кларк и Рид представились.

– После обследования его оставят в больнице, – сказала леди Брэнд. – Думаю, кровать уже приготовили. Но сейчас врачи вроде бы проверяют мозг. Я уверена, с Эдриеном все в порядке. Он разговаривает, никаких повреждений особых, только ужасно потрясен.

– Вы узнали нападавшего? – спросил Рид.

– Джеки Несс собственной персоной. Эдриен смеялся над ним весь вечер. Отправлял ему фотографии, и я говорила, что он ведет себя как маленький. Но разве мы знали, к чему это приведет?

– Несс как-то связывался с вашим мужем? В смысле, после того, как фотографии начали приходить?

– Насколько я знаю, нет. Да их ведь и было всего две?

– Две дюжины, – поправила Кларк.

Лицо леди Корделии напряглось.

– Я и говорю: как маленький. Но Несса это не оправдывает.

– Ни в коем случае, – согласился Рид.

– А что именно учинил Несс? – спросила Кларк. – Можете рассказать подробнее?

– Если бы Эдриен дал водителю довезти нас до двери, мы оказались бы дома, в безопасности, до того, как Несс до нас добрался. Но нет, нам обязательно надо было пройти пешком всю подъездную дорожку. – Леди Корделия продемонстрировала туфли: – Вот на таких каблуках, изволите видеть. Но как Эдриен решил, так и будет. Когда к нам направился Несс, Эдриен как раз открывал ворота. Несс явно ждал в машине – не знаю, долго ли, но, наверное, весь вечер там мариновался. Я подумала, что это грабитель, хотела предупредить Эдриена, и тут этот удар. У Эдриена кровь полилась из носа, и его тут же пнули коленом в промежность. Потом еще удар, в живот, – нет, пинок, пинок в живот. Эдриен к тому времени уже был на земле, но Несс дернул его за волосы, чтобы Эдриен смотрел на него. И сказал эти слова.

– Какие?

– “Странно, что ты этого еще не понял” или “Странно, что ты этого еще не выучил”. Что-то в этом роде.

Кларк коротко записала ее слова в блокнот.

– Как по-вашему, что он имел в виду? – спросил Рид.

Корделия Брэнд пожала плечами:

– Он явно был не в себе.

В комнату вошла медсестра:

– Боюсь, понадобится еще около часа.

– Мы можем с ним поговорить? – Кларк раскрыла удостоверение.

– До утра – вряд ли. Спросите лучше врача.

– Пожалуйста, не расстраивайте бедняжку, – попросила леди Брэнд. – Расспросы ранят его эго так же, как удары ранили лицо. У него же персональный тренер по боксу.

– Всех нас иногда застают врасплох, – заметил Рид.

Медсестра ушла. Леди Брэнд достала из сумочки телефон и показала детективам фотографию машины Несса.

– Его следует отправить за решетку, но этого же не произойдет.

– Почему вы так думаете?

– Изоляторы и так переполнены. В наши дни налетчиков в лучшем случае шлепнут по рукам. Я посещаю тюрьму, так что знаю.

– Тюрьму Сотон? – без всякого умысла спросила Шивон.

Рид вопросительно посмотрел на нее, но она оставила его взгляд без внимания.

– Да.

– Вы случайно не видели там подростка по имени Эллис Мейкл?

– По-хорошему, мальчишка должен сидеть в каком-нибудь другом месте, для юных заключенных. Но, с другой стороны, он ведь убийца.

– Значит, вам доводилось с ним разговаривать?

Леди Брэнд покачала головой:

– Только слышала рассказы. Что он замкнутый, лишь спрашивает, когда можно будет получить игровую консоль. По-моему, человеческая жизнь для него значит не больше, чем иные миры, в которых он обитает. А теперь, если позволите, я освежусь. Надо привести лицо в порядок ради Эдриена.

Детективы смотрели, как она удаляется. Хорошая осанка, прямая спина. Кларк представила себе леди Брэнд девочкой, которая, с книжками на голове, учится ходить прямо, осваивает науку держать голову изящно.

– О чем это вы с ней? – спросил Рид, проверяя, нет ли сообщений в телефоне.

– О деле, над которым я работала.

– Ты что, все свои прошлые дела отслеживаешь?

На это Кларк не стала отвечать – она задумчиво смотрела на страницу блокнота с короткой записью:

– Что ты думаешь о вспышке Несса?

– Трудно сказать. – Рид убрал телефон и подавил зевок. – Ну что, будем болтаться здесь, ждать возможности перемолвиться с пациентом?

– Смотря насколько тебе этого хочется.

– Подремать бы не помешало.

– Соглашусь. А ни свет ни заря – в Лит?

– Кто последний, тот платит за завтрак.

– Договорились.

Малькольм Фокс сидел у себя на кухне, обхватив ладонями кружку растворимого какао. Спал он плохо, часа два, не больше. Перед тем как отправиться в кровать, он глянул в щель между шторами, почти ожидая увидеть поперек подъездной дороги черную “ауди”. Или “сааб” Ребуса. Чем глубже он зарывался в дело Стюарта Блума, тем больше находил. Не то чтобы неопровержимые улики, но… намеки, следы, связи. Шлейфовые улики, так сказать. Такие ищешь на месте преступления, но обнаружиться они могут не только там. Конечно, Ребус был хорошим сыскарем, одним из лучших, поэтому-то отдел жалоб так и не сумел выдворить его из полиции. Но, покрывая упущения, ошибки и огрехи других, Ребус оставил еле различимые шлейфовые улики, свидетельствовавшие против него самого.