— Я просто хотела… — Она замолчала, не зная, что еще сказать. — Он зашел проведать меня…

Очень тихим голосом Люси спросила:

— Кто «он»?

Джейн не ответила, но я точно знал, о ком она говорит. Джейн много раз рассказывала мне эту историю. Каким заботливым он был по отношению к ней в противовес моей холодности. Каким деликатным он был по отношению ко всем людям. Как он был всегда готов поддержать любого незнакомого человека. Как по-настоящему близок он был с теми, кого любил.

— Мой отец, — сказал я срывающимся голосом. — Кент Теодор Рассел — настоящий мужчина, мой отец, мой герой и пример для подражания.

Мой персональный ад.

Я посмотрел на Тэлон и нашел в ее взгляде отражение себя, но, по большей части, увидел отражение его. В ее улыбке я увидел его. Осколки его отражения стали заметны в ее душе.

Но Тэлон моя. Не его.

Однако даже этого оказалось достаточно, чтобы разбить мое сердце.

— Тебе лучше уйти, — сказала Люси сестре.

Джейн расправила плечи и покачала головой.

— Если кто и должен уйти, то это ты.

— Нет! — рявкнул я, не понимая, как мое сердце до сих пор еще бьется. — Если кто и должен уйти, то это как раз ты! И немедленно!

Джейн хотела было возразить, но увидела это — бушующее во мне пламя. Она поняла, что если приблизится хоть на шаг, я просто испепелю ее.

Взяв свои вещи, она ушла, сказав, что скоро вернется.

После ее ухода я бросился к Тэлон и подхватил ее на руки. Она — моя вселенная. Разве может быть иначе?

Она моя. А я — ее.

Я принадлежал ей. Она — мне.

Она спасла меня.

Она дала мне то, ради чего стоит жить, и вот теперь Джейн вернулась, чтобы отнять это у меня.

— Ты можешь за ней присмотреть? — спросил я Люси, чувствуя, как вся тяжесть мира опускается на мои плечи.

Она подошла и взяла у меня Тэлон. Люси положила ладонь на мою руку, но я отстранился.

— Поговори со мной, — сказала она.

Я покачал головой и, не говоря ни слова, ушел. Войдя в свой кабинет, я запер за собой дверь, сел за стол и уставился на моргающий на мониторе курсор.

Я ненавидел его.

Я ненавидел его за то, что он до сих пор имел надо мной власть.

Я ненавидел его за то, что даже мертвый он как-то сумел разрушить мою жизнь.

День благодарения

— Должно быть, вы и есть та самая женщина, которая вдохновляет моего сына на творчество, — сказал Кент, входя в дом Грэма за несколько секунд до запланированного ими выхода из дома. Сегодня Грэм впервые собирался представить Джейн профессору Оливеру.

— Что ты здесь делаешь? — холодно спросил Грэм, сурово глядя на отца.

— Сынок, сегодня же День благодарения. Я надеялся, что мы сможем пообщаться. Слышал, что твоя книга стала бестселлером, а мы до сих пор не отпраздновали этот успех. — Кент улыбнулся Джейн, которая смотрела на него во все глаза, словно перед ней стоял не мой папаша-монстр, а живая легенда, и добавил: — Весь в отца.

— Я совсем не такой, как ты, — огрызнулся Грэм.

Кент усмехнулся.

— Не такой. Ты чуть более вспыльчивый.

Джейн хихикнула, и этот звук вывел Грэма из себя. У него вызывало чувство омерзения то, что насмешки Кента всем казались забавными.

— Мы приглашены на обед, — сказал Грэм Кенту, желая только одного: чтобы тот поскорее ушел.

— Тогда я перейду сразу к делу. Послушай, мой рекламный агент хотел бы знать, не согласишься ли ты вместе со мной дать интервью для ABC News? Он считает, что это будет во благо и твоей, и моей карьере.

— Я не даю интервью. Особенно вместе с тобой.

Уголки рта Кента дернулись, и он прикусил нижнюю губу — верный признак сильного раздражения. За долгие годы Грэм научился контролировать его в присутствии посторонних, однако Грэм отлично читал эти знаки и знал, какая злоба кипит под внешне спокойным видом.

— Просто подумай об этом, — сказал Кент с легким рычанием в голосе, которое для слуха Джейн было практически незаметным. Он повернулся к ней и одарил той самой своей улыбкой, заставляющей всех влюбляться в него. — Как тебя зовут, милая?

— Джейн. И я должна сказать, что являюсь самой большой вашей поклонницей, — выпалила она.

Кент улыбнулся еще шире.

— Даже больше, чем поклонницей моего сына?

Грэм поморщился.

— Нам пора идти.

— Хорошо-хорошо. Просто напиши мне, если вдруг передумаешь. И… Джейн, — сказал Кент, целуя ее руку, — мне было очень приятно познакомиться с такой красавицей. Мой сын — счастливчик.

Щеки Джейн окрасились румянцем, и она поблагодарила его за комплимент.

Повернувшись, чтобы уйти, он напоследок взглядом прошелся по фигуре Джейн, после чего обратился к Грэму:

— Знаю, у нас были сложные времена, Грэм. Знаю, между нами не все просто, но я хочу это исправить. Думаю, что наше совместное интервью — хороший шаг в этом направлении. Надеюсь, ты скоро позволишь мне вернуться в твою жизнь. Счастливого Дня благодарения, сынок.

Кент уехал, оставив Грэма и Джейн стоять на крыльце.

Джейн переступила с ноги на ногу.

— Судя по всему, он очень мил, — заметила она.

Грэм нахмурился и, засунув руки в карманы брюк, направился к своей машине.

— Ты просто не знаешь, какое он чудовище. Ты, как и все, угодила в расставленную им ловушку.

Джейн поспешила следом, стараясь не отставать от Грэма в своих туфлях на высоких каблуках.

— И все же, — возразила она, — он был очень любезен.

Джейн больше ничего не сказала, но Грэм знал, о чем она думала: Кент добрый, веселый, обаятельный и совершенно не похож на того человека, каким ей представлял его Грэм.

Кент излучал свет, а Грэм жил во мраке.

Люси

Она шантажировала его. Получая контроль над его сердцем, она не оставляла ему ни малейшего выбора в дальнейшем.

Грэм ни в какую не хотел мириться с мыслью, что не он отец Тэлон, и изо всех сил гнал от себя сомнения. Но когда он решил пройти тест на отцовство, я поверила, что в сердце его жила надежда на ошибочность утверждения Лиры. Когда же пришли результаты, я увидела, как угасает его внутренний свет.

Лира поставила Грэма перед величайшим в его жизни выбором: либо впустить ее обратно в свою жизнь, чтобы не потерять дочь, либо остаться со мной и позволить ей забрать Тэлон.