— Он на самом деле мертв? — прервал ее объяснения Тайрон, внутри у которого все кипело, хотя внешне истинное состояние его души никак не проявлялось.

Рене покачала головой:

— Он без сознания. Финн сейчас связывает его шнурами, и этот негодяй не сможет поднять тревогу и никому ничего не расскажет.

— Робби, — Тайрон слегка повернул голову в сторону друга, но глаза его по-прежнему были устремлены только на Рене, — забирай их в лодку, и поскорее. Я сразу же вернусь, только взгляну, не нужна ли моя помощь господину Финну. Мы не задержимся, мы уйдем следом за вами.

— Нет! — закричала Рене. — Нет, вы не должны возвращаться туда. Пожалуйста, Тайрон. Вам нельзя возвращаться. Я уверена, Финн будет здесь с минуты на минуту! Он может появиться в любой момент!

— Я тоже уверен, что он появится. Я просто хочу его поторопить.

Как будто подтверждая опасения Рене, Тайрон проверил пистолеты, потом сунул их за пояс.

— Тайрон, ну пожалуйста… Винсент ничего уже нам не сделает. Все кончено. Он больше нам не страшен.

— Отправляйтесь с Робби. Мы с Финном вас догоним. Мы очень скоро догоним вас, мамзель.

Но когда у Тайрона случайно откинулась пола жилета, Рене увидела то, что и предполагала увидеть.

— Месье Дадли, — Рене умоляюще посмотрела на Робби, — вы знаете, что его рана снова открылась?

— Что? — Дадли подскочил к Тайрону и, прежде чем тот смог его остановить, поднял полу атласного жилета. На рубашке была кровь, всего несколько пятен, но стало ясно, что нитки не выдержали чрезмерного напряжения и лопнули, и, вероятнее всего, это случилось, когда Тайрон любезничал с Энтвистл; рана начала кровоточить, и кровь просочилась через повязку.

— Со мной все хорошо, — успокаивал их Тайрон. — Не о чем волноваться, так было всю ночь.

Дадли поднес свечу поближе и стал всматриваться. Некоторые пятна уже засохли и потемнели, другие были совсем свежие, ярко-красные.

— Я возвращаюсь, — снова спокойно заявил Тайрон. — Забирай их в лодку, Робби, и жди нас с мистером Финном.

— Я согласен с леди, — заупрямился Дадли. — Это слишком опасно.

— Я и не знал, что у нас сейчас разгул демократии, — насмешливо проговорил Тайрон.

— Хорошо, возвращайся. Но, пожалуйста, выбрось Винсента из головы. Подумай о другом — в доме полно драгун, и как только начнется заваруха, можешь не сомневаться, что лес, канал, дороги и поля будут нашпигованы ими. Посмотри на себя. Ты едва стоишь на ногах, тебе надо держаться за стену, а впереди длинный туннель, который нужно пройти, потом еще проплыть на лодке до Ковентри, и, возможно, придется пугнуть патруль из дворняжек Роса, если они окажутся на пути. Но если ты уверен, что должен рискнуть безопасностью всех нас и тебе просто необходимо убить эту свинью, тогда… иди и убей. Я уверен, мадемуазель д'Антон и ее брат оценят твой жест, сидя в тюремной камере.

Подбородок Тайрона дернулся. Ярость горела в его глазах, которые стали сейчас совершенно серыми, цвета холодного сланца, но где-то в глубине было заметно слабое мерцание. Прошла минута, прежде чем он кивнул, нехотя соглашаясь с доводами Робби Дадли.

— Хорошо. Я не стану убивать этого ублюдка. Но ты заберешь Рене и Антуана, а я дождусь мистера Финна. Кто-то должен проследить, чтобы дверь за нами была как следует закрыта.

Рене коснулась руки Тайрона Харта.

— Тайрон…

— Я даю слово чести, что не вернусь и не пристрелю ублюдка, — пообещал он. — Не сегодня ночью, во всяком случае. И если моего слова вам недостаточно, мамзель, то возьмите это. — Он выдернул пистолет из-за пояса и отдал ей. — Другой на ступеньке, возьмите и его тоже. Вы хотите взять мой шейный платок, чтобы я не задушил Винсента? Чтобы у меня вообще не осталось никакого оружия?

Было видно, что Тайрон Харт не привык отчитываться и объясняться, а также оправдываться за свои прежние поступки, и Рене взяла его за руку. После мгновенного сопротивления, которое она тотчас ощутила, девушка поднесла к губам длинные тонкие пальцы Тайрона.

— Я уверена, что вы можете задушить его собственными руками, месье, но я верю, что вы не станете этого делать.

Больше его рука не сопротивлялась. Он коснулся ее шеи.

— Означает ли сказанное вами, что вы наконец начинаете мне доверять, мамзель? — Тайрон заглянул в глубокие глаза девушки, такие глубокие, что по неосмотрительности в них можно просто утонуть.

— Да, — прошептала Рене. — Я доверяю вам, Тайрон Харт, всем сердцем.

— Но все-таки не очень сильно, я надеюсь, — пробормотал он.

— Очень, — прошептала она и приподнялась на цыпочки. Ее губы коснулись его губ, но прежде, чем Тайрон Харт успел ответить, Рене отступила и ушла за Антуаном и Дадли через потайной ход.

Тайрон стоял некоторое время не двигаясь, его тело слилось с темными тенями, но волосы серебрились от света свечи. Даже после того как за ушедшими закрылась дверь, он все еще слышал слабое эхо слов Рене. Казалось, он чувствовал их даже на губах.

Я люблю…

Сколько раз говорили подобные слова его женщины? Сколько раз он усмехался при этом, а они в страсти выкрикивали их снова и снова? Ну а кто-нибудь на трезвую голову и не в постели признался ему в любви? Женщинам он нравился мужской силой и умением разбудить в них страсть, к тому же он ничего не требовал от них и ничего не обещал, ну, например, вернуться.

Тайрон смотрел на икону не отрываясь, пока в глазах не появилась резь. Он повернул голову, но слишком резко, и дикая боль пронзила виски, грудь запылала огнем, а кожа мгновенно стала липкой от пота. Мэгги дала ему два пакетика толченой ивовой золы на тот случай, если боль в боку станет невыносимой, но он уже использовал оба, и их действие закончилось два часа назад.

Где, черт побери, Финн? Он пообещал не возвращаться в дом — во всяком случае, не с намерением убить Винсента, но не может же он торчать здесь в темноте, снова и снова слышать ее шепот возле самых губ и молчать в ответ… Хотя он еще не знал, что он должен был ответить ей.

— Проклятие! — выругался он вслух.

Тайрон застегнул жилет. Потом торопливо завязал на узел шейный платок и поднял жакет со ступенек. Мышцы болели и не подчинялись, и он, отчаянно ругаясь, с великим трудом продел руки в рукава. Загородив ладонью яркий свет свечи, Тайрон прошел под низким сводчатым потолком и встал в затемненной нише, прислушиваясь к доносящимся с другой стороны гобелена звукам.

Финн чувствовал, как бусинка пота катится вниз на самый кончик носа. Она упала прямо в рот Винсенту. Финн изо всех сил тащил здоровенного торговца, который даже не понимал, что происходит, в прихожую. Рот Винсента был заткнут грязной тряпкой, и крохотная соленая капля не имела для него никакого значения. Глаза у него закатились, и при каждом толчке он ударялся головой об пол, но все же пытался слабо сопротивляться.