Теперь же княжна ди Таэ вместе с ее светлостью княгиней ди Таэ намеревались испить утреннего кофе, обсудить привалившее дело и дождаться пробуждения своих половин.

Где-то в глубине души, очень глубоко, Эрик считал, что более странного пробуждения, чем случившееся после приснопамятного раскуривания конопли, когда он проснулся в одном кресле с госпожой Пшертневской, быть уже не может. Однако же проснуться на одном диване с Хьюго де Крайто!.. Ужас, катастрофа, нонсенс! Даже пусть они лежали валетом! Все равно это событие, по меркам князя, далеко выходило за грань добра и зла. Целитель с горем пополам сел, мысленно подзывая парящее неподалеку гравикресло. Голова ощущалась как шальная и чугунная, вдобавок чародея слегка подташнивало. Князь неуклюже пролевитировал себя в кресло. На диване зашевелился и болезненно застонал Хьюго. Эрик положил ладонь ему на лоб, понимая, что особого толку от его целительских способностей сейчас не будет. Де Крайто открыл мутные глаза, силясь понять, где он находится и что с ним произошло.

– Очень плохо? – Ди Таэ поразился, насколько сел у него голос. – Лежите, не вставайте, сейчас принесу воды.

Кресло целителя, обычно элегантно скользящее, сейчас, неверно покачиваясь, поползло в коридор.

Хьюго, вопреки приказу мага, попробовал приподнять голову над подушкой, за что тут же поплатился жутким приступом головокружения и тошноты. Кое-как совладав с бунтующим нутром, парень безвольно вытянулся на диване – ожидать обещанную воду.

– Итак, что же вам удалось вчера выяснить? – спросила Анна, переливая кофе из турки в чашки.

– Может, стоило привести в чувство Эрика? – задумчиво проговорила госпожа Пшертневская. – А не ждать, пока его сиятельство соизволит продрать глаза самостоятельно? – Госпожа кардинал полагала, что они и так уже потеряли непозволительно много времени.

– Для таких случаев в моем арсенале имеется только одно заклятие – «светлое общеисцеляющее», – хмыкнула чародейка, – а в исполнении вашей покорной слуги это то еще извращение. Такого издевательства над целительством, равно как и над своей драгоценной особой, князь мне не простит.

– За кофе я прощу тебе все, – голосом умирающего грешника, которому предложили немедленное отпущение грехов и пропуск в рай, простонал князь, протискиваясь в кухню и тут же завладевая ближайшей чашкой.

– Эй, это мой кофе! – возмутилась Злата, швыряя в мужа влажным полотенцем, которым до этого княжна протирала чашки.

– Анна отдаст тебе свой, все равно она еще не клала сахар… О, полотенчик… мокрый… – Эрик со слабо скрываемым блаженством прижал прохладную ткань к виску. – Мм, а вы рассказывайте, рассказывайте, а то у меня ощущение, будто я что-то пропустил.

– Водяные, – деловито начала Злата. – Они жалуются, что церковники отравляют Влтаву. А в документе иезуитов, столь удачно оброненном в моем кабинете, засвидетельствован неудачный исход некоего эксперимента, приведшего к выбросу очищающей энергии из пражской чумной колонны. Дата эксперимента и последний зафиксированный водяными сброс в реку «едовате воды» подозрительно совпадают. Более того, после каждого такого сброса, по словам тех же водяных, начинали шалить утопленники, что вообще ни в какие ворота не лезет.

– Смахивает на историю с гулями… – вздохнул Эрик.

– Да, но это еще не все. – Пшертневская отхлебнула кофе. – В том же документе указано, что когда «доблестные братья ордена пытались ликвидировать последствия эксперимента», сиречь замести следы, в поврежденной части колонны был найден некий ларец. Далее документ закончился, и никакой информации ни о ларце, ни о его содержимом нам, увы, не досталось…

– Зато нам достались предположения, основанные на происшедших событиях. – Княжна сварила еще одну порцию кофе и теперь с наслаждением вкушала благородный напиток. – Похоже, в ларце хранился тот самый кусок Карты сражений, с которого все и началось.

– И вдобавок ко всему сегодня спозаранку мне позвонила многоуважаемая супруга нашего Профессора и заговорщицким шепотом попросила прислать к ней в Прагу кого-нибудь потолковей, недвусмысленно указав, кто именно «потолковей» ей нужен. И замечу, речь шла не о Вилдаре. Наоборот, узнав, что Профессор сейчас находится в Праге, госпожа ди Эроен как-то уж больно, э-э, насторожилась… Так что, Анна, бери с собой господина де Крайто и отправляйтесь в Прагу. Подключите там Профессора, разберетесь с водяными и заодно узнаете, что нужно госпоже ди Эроен.

– Ох, – князь едва не уронил чашку с остатками кофе, – де Крайто! Я же обещал принести этому страдальцу воды!

Чародейка вздохнула, наполнила стакан и вышла из кухни…

Хьюго безвольно вытянулся на диване, способный лишь дышать да вяло шевелить пальцами. При попытке пошевелить чем-нибудь другим внутренности тут же начинали нервно ворочаться, а голова наливалась свинцом еще больше.

– Пожалуй, тебе нужен не стакан, а тазик, – поставила точный диагноз княжна, входя в комнату и разглядывая лицо де Крайто, переливавшееся всеми оттенками нежно-серого и светло-зеленого.

– Я и двух глотков сейчас не выпью, куда мне тазик, – простонал Хьюго, все же приподнявшись на локтях.

– Из тазика в твоем состоянии не пьют, дурень, – с насмешкой поправила Анна, присаживаясь на край дивана и помогая жертве черного юмора коллег напиться.

Внутренности, к удивлению Хьюго, повели себя вполне прилично, видно, княжна успела должным образом заговорить воду. Де Крайто отстранил стакан. Как там говорил Эрик? Должен присутствовать эффект сюрприза? Или это Виктор говорил? Впрочем, не важно, кажется сейчас самое время:

– Ты выйдешь за меня?

Княжна, не ожидавшая такого предложения в подобный момент, едва-едва успела превратить дурное уползание бровей на лоб в ироничное заламывание, а удивленное «чего-о?» в нейтральное «кхм». Ох, не так она это себе представляла, не так. В сем действе как минимум должен был присутствовать коленопреклоненный воздыхатель с обручальным перстнем, но никак не лежащий пластом похмельный субъект с упаковкой «Алкостопа» в руке.

– Кхм, – еще раз прочистила горло чародейка, – то есть ты, пребывая в нездравом уме и нетвердой памяти, предлагаешь мне водку и печень, тьфу… руку и сердце, я правильно поняла? – осторожно уточнила она.

– Э-э… да. – На синюшно-бледном лице Хьюго начал проступать привычный смущенный румянец, отчего парень стал напоминать дурно загримированного покойника перед выносом тела на церемонию прощания с усопшим.

Анна покачала головой, резким тычком опрокинула де Крайто на подушку и обрушила на него всю мощь «светлого общеисцеляющего»…

Минуту спустя, лежа возле дивана друг на друге, молодые люди могли только сдавленно стонать и ржать, как сумасшедшие, ибо на что-то иное у них уже не осталось сил. Волна щекотки, пронизавшая сначала исцеляемого, а после, откатом, саму исцеляющую, заставила обоих зайтись в приступе истерического хохота.

– П-предложение… – все еще продолжая хихикать, напомнил Хьюго, – руки и печени, тьфу, сердца и водки…