Рыжий помог собрать вещи паре из Томска и лабиринтами служебных коридоров повел их в двойной полулюкс. Вскоре юная пара, которая, кстати, в предыдущих выступлениях заняла предпоследнее место, оказалась захлопнутой в ловушке.

— Свое выступление вы увидите по телевизору! Как минимум, второе место вам обеспечено. А если будете благоразумно молчать о случившемся, на всех последующих конкурсах судьи не посмеют давать вам меньше шестого места. — Рыжий очень трезвым голосом быстро живописал им их дальнейшую карьеру. — Вы всегда будете финалистами. Зарубежные конкурсы, гастроли в странах Бенилюкса и обеих Америках. Только сегодня никакого скандала. А то будет хуже! Включайте телевизор и смотрите свое выступление!

Коварный молодой человек, заперший пару двадцать один в служебном помещении, не обращая внимания на мольбы о помощи дебютантки конкурса и угрозы ее партнера, доносившиеся из-за металлической двери, вышел в маленькую прихожую и, заперев вторую дверь, прислушался. В коридоре крики и буйство попавшей в ловушку пары были не слышны.

— Толик! Ты должен что-то предпринять! Ты же мужчина. Я же тебе говорила, что у нас все шансы в «латине». Вот и подтверждение! — Дебютантка молитвенно сложила руки, продолжая задом биться в дверь. — Мафия! Кругом мафия. Вот, значит, как они в Москве расправляются с конкурентами! Ну, что же ты ничего не предпринимаешь?! Не можешь выломать какую-то несчастную дверцу!

— Да перестань ты действовать мне на нервы! Я сосредоточился на танцах, теперь дай мне сосредоточиться на двери.

Молодой человек осмотрел дверь, разбежался и саданул в нее плечом. Кажется, это было запасное помещение для хранения особо ценного инвентаря, и металлическая дверь даже не дрогнула.

— Альбина! Включи телевизор, пока я буду ломать эту проклятую дверь.

Партнерша, заливаясь слезами, на ощупь подошла к телевизору и включила московскую программу.

— Толик! Смотри! Уже начали объявлять пары. Все погибло! Мы будем жаловаться в ООН!

Бодрый голос ведущего объявил:

— Пара номер шесть!

Недобежкин, сидя на гостевой трибуне между двумя очаровательными девушками, с замиранием сердца ждал, когда объявят пару номер тринадцать. Он уже нашел Завидчую в толпе конкурсантов, где она, как солнце, сверкала ослепительно-белой кожей и волнами хитроумно уложенных золотых волос.

Если все конкурсантки в своих едва скрывающих, а скорее, открывающих прелести тела костюмах были верхом соблазнительности, то дама под номером тринадцать была в костюме, делавшем ее фигуру верхом неприличия. То есть верхом неприличия был даже не костюм, а сама ее фигура. Джордано Мокроусов, увидев пару номер тринадцать в полуобнаженном виде, а точнее, прикрытой на одну двадцать восьмую, схватился за голову: «С такой фигурой участвовать в „латине“! Эго же танцы, а не конкурс секс-бомб! Кошмар, у нас в зале дети, нас транслируют по всему Советскому Союзу! Никакой эстетики! Сплошная эротика! И зачем я только согласился быть председателем судейской коллегии?»

— Пара номер тринадцать! Чемпионы в классическом танце Элеонора Завидчая и Артур Раздрогин, город Владивосток!

Зал разразился неистовыми аплодисментами, послышались свист, крики, вопли восторга. Сотни блиц-вспышек молниями пронзили полумрак спорткомплекса. Особенно остервенело работали блицами Белодед и Карасик, разместившиеся на разных трибунах. «Приветствуем инопланетян в Москве!», «Мы с вами, дорогие посланцы Космоса!» — развернули уфологи несколько плакатов. В транспаранте «Поздравляем братьев по разуму!» было поверху над словом «братьев» вписано наспех красным фломастером «и сестер». На другой трибуне парапсихологи развернули свои лозунги: «Экстрасенсорика победит!», «Экстрасенсы мысленно с вами!», «Да здравствует парапсихология!» «Сверхчувственное победит бесчувственных!», «Ура паре номер тринадцать!!!».

Истошный женский голос завопил пронзительно, так, что перекрыл музыку динамиков:

— Это же белая баба!

Тут многие повскакали с мест, и диктору едва удалось утихомирить трибуны, перейдя к другим парам. Их представление тоже прошло очень бурно. Публика, видно, усовестившись, что стишком много восторгов отдала Завидчей и Раздрогину, встречала и других конкурсантов громом экзальтированных аплодисментов. Джордано Мокроусов, словно капитан, стоящий на мостике погружающегося в пучину линкора, стиснув зубы, многозначительно переглядывался с Людмилой Монаховой: «Будь что будет! Но я останусь верен флагу бальных танцев до конца!» — говорил его отрешенный взгляд. Чеботарский, лишь чаще обычного поправляя бабочку галстука, нервно складывая губки бантиком, всем своим видом показывал: «Вы ничего не понимаете, это все идет в плюс нашему конкурсу и всему искусству бального танца!»

— Пара номер двадцать один! Альбина Молотилова и Анатолий Перышкин, город Томск!

Только сейчас все взгляды публики и судей обратились к этой, ничем себя не проявившей в классическом танце, паре. Как только был объявлен номер пары, рыжеволосый кавалер широким жестом сорвал со своей партнерши усеянный блестками зеленый плащ, и взорам потрясенных трибун открылась еще одна суперзвезда Альбина с неподражаемым достоинством и грацией, стыдясь и смущаясь своего прекрасного тела, впорхнула на середину паритета и отдала несколько таких поклонов, что у большинства зрителей ум зашел за разум, и им показалось, что уже идут финальные поклоны чемпионов. Зал снова взорвался аплодисментами.

Сердце у Джордано Мокроусова радостно забилось, ему забрезжил луч надежды.

— Неужели удача?! — Он переглянулся с Людмилой Монаховой. — Вот она, конкурентка Завидчей!

Одета была Альбина в черный костюм, в ее роскошных темных волосах горел рогатый месяц, а талию подпоясывала довольно-таки тяжелая, совсем не бутафорская золотая цепь. Одну грудь, часть спины и бедра прикрывала полоска настоящего меха гепарда. Взгляд конкурсантки, отражая свет сотен прожекторов, жутковато постреливал зеленым кошачьим выблестом. Ее партнер был не так решительно настроен на победу, но, пряча глаза в пол, улыбался очень многозначительно. «Смейтесь, смейтесь, господа! — как бы говорил его вид. — Все равно ваша песенка спета». Хотя никто в зале не смеялся, не смеялись и остальные конкурсанты. Завидчая, увидев пару из Томска и особенно бросив взгляд на цепь, не только не улыбнулась, а, наоборот, залилась краской ярости, отчего ее белоснежная кожа приняла апельсиновый оттенок цвета красноватого золота, что тотчас же запечатлели на пленке оба уфолога — Белодед и Карасик. Впрочем, Карасик, столкнувшись с коварством руководства своей ассоциации, не исключал своего перехода в стан парапсихологов, если они согласятся признать его приоритет в области фотографического эффекта, так нагло присвоенного Белодедом.

— Артур! Это же Тигра! — гневно изумилась Элеонора. — И у нее моя цепь. Проклятая Агафья, как она смела отдать ей мою цепь! Я же ничего теперь не смогу сделать с этими наглецами. Ну, Ивашка, ну, Аленка, посмели соперничать со мной, с Хозяйкой!

— Подожди, Эля! Как только кончится конкурс, я позову Кащея, он их снова обратит в животных, но на этот раз в ужа и жабу.