Суда в гавани начали загораться, все-таки парусина и сухое дерево являются отменным топливом. Началась паника, капитаны всеми силами стремились уйти подальше от страшных ракет и разгорающихся пожаров. Ожидаемо: будь здесь военный флот серьезной страны, они смогли бы отплыть без особого ущерба. Но это был флот османский, который даже по сравнению со своими сухопутными силами был вторичен. Сказалось и отсутствие на бортах моряков-христиан, да многочисленные торговцы-англичане, нагло занявшие самые удобные места, да английская эскадра…

Ракеты летели и летели через бухту, взрываясь время от времени над вражескими кораблями. Но огонь начал разгораться и на другом берегу – сильный огонь. Суда маневрировали, пытаясь уйти от опасности, и чаще всего эти маневры только добавляли хаоса. Участились столкновения, пожары на судах начали разгораться уже без участия венедов.

Занявшие более выгодное положение английские военные корабли распустили паруса, начав удаляться. Остальные же метались в панике…

Игорь тем временем нетерпеливо поглядывал на стрелки хронометра: до подхода Святослава оставалось больше часа, но ситуация складывалась таким образом, что венедский флот не помешал бы уже сейчас. Тут ему пришла в голову интересная мысль…

– Вели написать на больших полотнищах слово «Плен» по-турецки да размести их в порту – побольше, с полсотни, чтобы с кораблей видно было, – велел он Блюхеру.

Адъютант мгновенно оценил идею – потому, собственно, он и адъютант императора… Уже через пятнадцать минут в районе порта взметнулись десятки полотнищ с нужными надписями… А еще через пять – от некоторых кораблей начали отделяться шлюпки и грести в сторону берега…

– Лихо придумано, Княже, – сказал подошедший Тимоня, кривящийся на правый бок, – одно слово, а результат-то каков!

– Ну так зачем мне с ними воевать? Авось какие-никакие, но моряки. На судах вряд ли кого из них допущу ходить, а в порту работать да на верфях… Почему бы и нет?

– Эт да, – согласился верный денщик, – пригодятся. Да и туркам лучше уж в плену, чем вот так…

В гавани разворачивалась достаточно апокалиптическая картина: одни корабли спешили удалиться как можно дальше от падающих ракет и горящих судов, другие были уже брошены экипажами, которые дружно гребли – кто к венедам в плен, а кто и пытался переправиться на другой берег, где вовсю уже бушевали пожары.

Арендованный флот появился как-то неожиданно даже для самого Рюгена. Вот не было – и вот есть, дым от многочисленных пожаров скрывал. Император тут же приказал прекратить ракетный обстрел азиатской части города, все равно ракеты уже кончались…

Святослав неторопливо блокировал гавань – благо английская эскадра давно уже растаяла на горизонте и никак не могла помешать. Были подняты сигналы, приказывающие сдаться, на что сгрудившиеся корабли[118] быстро начали поднимать белые флаги. Что характерно, первыми их подняли военные корабли османов… В трусости обвинять моряков никто не спешил, шансов у них просто не было.

Будучи окруженными множеством гражданских судов, турки не могли выйти в открытое море… Да, это нарушало все мыслимые правила – нельзя перегораживать военным кораблям возможность для маневра! Но… это флот турецкий, да и по правде – виной тому была немыслимая наглость союзников-англичан, давно выбивших себе массу официальных и неофициальных привилегий. Бизнес прежде всего! Английский бизнес.

Так что выйти в море и дать сражение турки не могли. Абордаж? Не смешно: для этого нужно, чтобы противник подошел вплотную… А когда с одной стороны стоит флот с венедскими флагами и личным штандартом Святослава, а с другой – порт и страшные ракеты в нем… Без вариантов.

Растащить корабли венеды смогли только к вечеру следующего дня. Добыча оказалась знатной: добрых две трети турецкого военного флота и больше четырех сотен крупных гражданских судов, мелочь же никто не считал. Пусть предстояло делиться с Павлом… пусть турецкие военные суда в большинстве своем совсем не поражали качеством… Но ясно было – Средиземноморский флот у Венедии есть, причем не только военный, но и торговый.

Возвращать захваченные торговые суда Грифич не собирался, даже если они принадлежали условно-нейтральным странам. Знали, что Турция воюет с Империей, но все равно торговали? Сами виноваты…

– Даже не верится, – выдохнул Святослав, тяжело упавший на лавку рядом с отцом, расположившимся прямо в порту, – такое провернули…

– Еще не провернули, – постучал тот по дереву, Дарданеллы пока не наши.

– Будут, – спокойно ответил «Князь моря», – флот у нас уже есть, брандеры есть, ракеты тоже. В Мраморном море нам нет соперников, вот Средиземное – то да, предстоит еще завоевать. Ты лучше скажи – стихи новые написал? А Тимоня аж обрыдался весь – чувствительные, говорит. А толком и не запомнил, ирод.

– Написал, по мотивам. Готлиб! Принеси шкатулку с бумагами.

Шелест страниц…

Высока ковыль-трава поля Куликова – Будто нам для вечных снов выстелен ковер… Покидая отчий дом, мы давали слово: Лучше встретить смерть в бою, чем нести позор.

Скоро поле тишины станет полем брани, Скоро ночь уйдет домой, унося туман, Скоро копья зазвенят в чужеземном стане, И взовьется в синеву знамя у славян!

Исчерпалось до конца русское[119] терпенье! Встанем, братья, в полный рост на земле родной! Не впервой нам принимать ратное крещенье И из пепла воскресать тоже не впервой!

Наша слабость, наша рознь в прошлом остается, Путь раздоров и обид мы прошли сполна!.. Упаси нас впредь, Господь, меж собой ратиться: Коли Родина одна нам навек дана.

Пусть поможет острый меч да скакун крылатый, Не скорбите ни о чем в этот светлый час: С нами Бог, за нами Русь, наше дело свято! Кто останется в живых, тот помянет нас![120]

Захват Дарданелл и Мраморного моря прошел на удивление легко. Святослав буквально «вынес» английскую эскадру, в очередной раз подтвердив славу лучшего флотоводца современности.