Дезинформацией? Слишком сложно и дорого. Для запуска «дезы» существуют проверенные и безотказные средства, которые называются журналистами.

Может быть, это только прелюдия к вербовке? Он живо вспомнил, как прошлым летом эта Татьяна, она же «Восьмая», разговаривала с ним. Тогда ее тон был совсем другим. Она была важной птицей в Институте, а он — простым работягой. Она говорила снисходительно и безапелляционно, ему оставалось только поддакивать, послушно кивать и вообще прикидываться дурачком. А сейчас перед ним сидит совсем другая женщина. Во-первых, именно женщина, а не важная птица. По-своему красивая и без амбиций. Во-вторых, в каждом ее слове и в каждом жесте читается одно — она рада ему, и она просит помощи.

А может быть, все это — правда?

Есть только один способ проверить свои догадки.

— Раз уж я сюда приехал, — сказал Гранцов, — давайте действовать по программе. Как насчет экскурсии по водопадам?

— Вы серьезно?

— Вполне. Хочу посмотреть на концлагерь хотя бы издалека. Вы сказали, что знаете, где он находится.

— Нет. Я знаю границы района, где может находиться лагерь, только и всего.

— Значит, я хочу посмотреть на эти границы, — Гранцов встал из-за стола. — Спасибо за кофе.

— Вы даже не допили чашку.

— Вернемся — допью.

Татьяна сноровисто собрала свой рюкзак и подхватила штормовку.

Старая «тойота» долго пробиралась куда-то в гору по узкой лесной дороге, где ветви смыкались над головой и барабанили по крыше. Вадим развернул было свою туристическую схему, пытаясь сориентироваться, но тут Татьяна без слов откинула крышку бардачка и вывалила ему на колени целую охапку карт, сложенных гармошкой, по-армейски.

Они остановились на берегу быстрой реки, у водопада, и Татьяна молча обвела на карте тот район за рекой, о котором сказал ей Макс.

— Это здесь. А мы — здесь.

— А что — там? — спросил Гранцов, показывая пальцем вверх, откуда с десятиметровой высоты выгибалась грохочущая стена воды и пены.

— То же самое. Река, деревья, птицы.

— Оттуда, наверно, далеко видно.

— Наверно, но туда не поднимается джип.

— Мне не нужен джип, — сказал Гранцов, доставая из сумки связку веревок. — Попробую забраться без джипа.

— Интересно, как вы будете подниматься на этих веревках.

— На веревках я буду спускаться, — сказал Гранцов. — Знаете, почему кошки часто застревают на дереве? Потому что забираются туда без веревок. Как говорят альпинисты, подъем труден — спуск опасен.

— Очень интересно, — сказала Татьяна. — Я тоже хочу. Не беспокойтесь, я не буду мешать. Я умею и подниматься, и спускаться.

Он на секунду задумался. По плану сейчас он должен действовать один. Ему не нужен попутчик, чтобы обследовать намеченный участок наверху. Тем более, женщина. Но если там кто-то есть, без гида он не сможет объяснить свое появление. А так — просто турист, в меру любопытный, в меру беспечный.

— Пойдем в связке, — сказал Гранцов. — Я поднимусь первым и буду страховать.

Он обвязал веревкой ее крепкую талию, накинул связку на поясной карабин и ухватился за выступающий камень. Еще внизу он наметил себе путь и сейчас поднимался легко и уверенно. Пара шагов влево, подтянуться, десяток шагов вправо, вот и корень кстати торчит, сразу метра два выигрываем по прямой, еще подтянуться, ногу выше, (а растяжка-то уже не та, батенька…), возьмем левее, край уже совсем рядом. Он прижался спиной к одной стенке расщелины, а ногами уперся в другую, и так выбрался наверх.

Снизу послышались свист и хлопки. Татьяна крутила над головой шляпой, смеялась и кричала «браво». Он перекинул веревку через плечо и пояс, нашел надежную опору для ноги и крикнул, перекрывая шум водопада:

— Теперь ты! Запомнила, где я поднялся?

— Да!

— Вперед!

Она оказалась ловкой и смелой, и только в последнем камине замешкалась, но тут он ухватился покрепче и просто вытянул ее на веревке.

Вид отсюда открывался замечательный. За кронами деревьев виднелся аэродром: длинное серое поле, две группы разноцветных вертолетов, диспетчерская башенка, сверкнувшая стеклом (наверно, открыли окно).

— Я живу здесь полгода, — сказала Татьяна. — Почему я раньше не поднялась сюда? Спасибо, Вадим.

— И тебе спасибо, — сказал он. — Давай посмотрим, что тут хорошего.

Хорошего оказалось мало. Стоило немного отойти от берега в лес, как они наткнулись на старую колючую проволоку. Гранцов изучил заграждение и, не обнаружив признаков электричества или сигнализации, просто подставил сук и первым прополз под проволокой.

— Наверно, сюда нельзя, — сказала Татьяна, отряхиваясь.

— Почему это? До концлагеря еще далеко.

— Раньше здесь были солдаты. Военная база. Они искали партизан, герильерос.

— Мы не очень похожи на герильерос?

— Это ничего. Солдаты давно уехали. Но после них могли остаться мины. Рассказывают, что в лесу до сих пор гибнут люди из-за мин.

Татьяна положила на землю планшет с компасом, огляделась и поставила на карте крестик. Потом отстегнула от пояса свой «навигатор», вытянула антенну.

— Хорошая вещь, — с завистью сказал Гранцов.

— Не всегда, — ответила она, затеняя дисплей ладонью. — Старый компас не обманывает.

— У тебя на планшете другая карта, — сказал он. — Ты мне ее не показывала.

— Это специальная карта. Ее никто не понимает. Только я. Куда пойдем? Надеюсь, тебя не интересует военная база?

— На военных базах можно найти много интересного, — сказал Гранцов.

— Мы время теряем. Пошли отсюда. Мне не нравится это место. Чувствуешь запах?

— Я пойду один, — сказал он. — Подожди меня у реки. Через час я вернусь, мы спустимся к машине и поедем дальше.

— Нет, не стоит разбиваться, — сказала она. — Здесь лучше держаться вместе. Давай пойдем, куда ты надумал идти. Но запах…

Запах трудно было не заметить. Где-то недалеко явно находился ротный сортир, причем действующий. Отличный ориентир, хоть и невидимый пока. И прекрасное место для засады.

— Тебе нравится здесь жить? — спросил Гранцов.

— Здесь хорошо.

— Лучше, чем в Ленинграде?

— Иногда лучше, иногда хуже. Иногда в Ленинграде мне было лучше, чем в Париже. А лучше всего бывает в Лос-Анджелесе. Иногда. Но я не могу там долго жить.

— Почему?

— Почти все мои знакомые в конце концов оседают именно в Эл-Эй. Не хочу никого видеть. И возвращаюсь к себе в Бисби, штат Аризона.

— Понятно, — сказал Гранцов. — Постой, давай пометим место, чтобы потом не блудить.