На территории лицея было пусто. Я ещё раз проверил календарь: складывалось ощущение, что я, опьянев от гнева, перепутал дни недели и явился на учёбу в субботу. Нет, всё верно, сегодня будний день.

Я вошёл в здание – охранники проводили меня равнодушными взглядами – и направился прямиком в кафетерий. Здесь делали терпимый кофе, а значит, у меня была ещё одна причина находиться в этом месте.

К моему удивлению, в кафетерии сидели ученики. Сонные, они завтракали, читали учебники, некоторые собрались в шумные группы и готовились к презентациям проектов. Я никогда не приезжал рано, но теперь понял, что собираться до занятий – не такая уж и плохая идея. Если не брать в расчёт то, что многим и так чертовски тяжело подниматься по утрам, а придётся вставать ещё на полчаса раньше. В этой затее имелись свои плюсы и минусы.

Забившись в дальний угол, как отшельник, я с наслаждением пил кофе. Да, не такой, как делает дома Фанни, но тоже сойдёт. Из большого ассортимента предлагаемой еды я выбрал круассан. Никогда до этого я не завтракал здесь в одиночестве, поэтому мне казалось, что чуть ли не весь кафетерий глазеет на меня.

Сегодня был один из тех важных школьных дней, когда решается оценка по предмету. Казалось бы, я готовился к этому выступлению несколько недель, но, чёрт возьми, я чувствовал себя сейчас настолько отрешённым от остального мира, что проще было встать и уйти из лицея. Я уже представлял себе, как буду с равнодушным лицом выдавать заученные реплики перед классом, а после Оливер в качестве наказания сварит меня в котле.

– Соберись, Готье, – вслух обратился я сам к себе. Текст на листе прыгал у меня перед глазами, как бы я ни пытался сосредоточиться. В подтверждение того, что утро выдалось на редкость паршивым, неловким движением локтя я пролил недопитый кофе на ближайший стул.

Почему каждое моё движение оборачивается полным провалом? Схватив салфетки, я первым делом протёр стул, затем полез под стол, чтобы избавиться от последствий своей неповоротливости. Салфетки мигом намокли. Вдобавок ко всему я обнаружил тёмные капли на рубашке. И что теперь прикажете делать? Подниматься и тащиться через весь кафетерий за салфетками или оставить как есть?

– Слышали, что Кагер получил главную роль в «Щелкунчике»? – раздалось чуть поодаль.

Подслушивать точно не входило в мои планы.

– Этот педик? Брат говорит, что все танцоры балета… – ответил ему знакомый голос. Клив? Тот придурок, что вечно донимает Леона?

Я не слышал, что он дальше говорил, но явно отпустил очередную сальную шуточку, каких у него полно в запасе. В ответ раздался смех.

– Он точно спит с парнями. На него ни одна девка не глянет. Кожа да кости, – продолжал Клив. – Я как-то видел его в душе после физкультуры.

– Ты чё, его сталкеришь? – засмеялся второй.

– Охренел? По зубам хочешь?

– Да шучу.

Господи, зачем ты создаёшь вот таких никчёмных чистокровных? Глядя на Клива и ему подобных, я всё больше убеждался, что разделение на сословия – не более чем человеческая прихоть. К чему давать одним родословную и власть, если они только и делают, что обсуждают чужую личную жизнь? Если Бог хотел показать, что чистокровные – это высшая ступень развития человечества, то Клив тому явное опровержение.

– В Запретных землях есть клуб «Яма». Слышал о таком? – спросил Клив.

– В интернете читал, пишут, что крутое место.

– Не то слово. Брат туда часто ездит. Сказал мне вчера, что когда мне исполнится девятнадцать, то он отвезёт меня и всё покажет.

– Офигеть! Хрен кто меня повезёт. Крутой у тебя старший брат.

– Он говорит, там, помимо девок, много парней, которые за деньги много чего сделают.

– Меня сейчас стошнит, – выдал какой-то парень, на что Клив громко рассмеялся.

Будет ли лучшим выходом просто подняться и сесть как ни в чём не бывало? Они сидели не так далеко от меня: я видел их ноги, слышал отдельные фразы.

– Кагер, наверное, там только парней и покупал бы, – сказал кто-то.

– Бери выше, уверен, он там сам подрабатывает. Работёнка в самый раз для него.

Новый взрыв смеха. Уверен, остальные ученики в кафетерии недовольно оглядывались на них.

Бог тоже допускает ошибки, иначе как объяснить появление на свет Клива? Меня переполнял гнев, и я сдерживался из последних сил, чтобы не отбросить в сторону стол и не проломить Кливу череп. Леон виноват только в том, что позволял этому отродью так относиться к нему. Он был выше этого, а что в результате? Его имя смешивали с грязью изо дня в день. Никчёмный, неотёсанный, бесполезный чистокровный унижал Леона, а он в силу своего характера, воспитания, бог знает чего ещё, терпел. Несправедливо, что такие, как Клив, ходят по центру Ромуса, пользуются всеми благами своего происхождения, в то время как законопослушные полукровки или низшие каждый день должны бороться за свое место под солнцем.

Они ушли так же быстро, как и появились. Я выбросил использованные салфетки в ближайшую урну и помыл руки, прежде чем вернуться на своё место. Впопыхах собрав распечатки, я запихнул их в рюкзак и вылетел вслед за Кливом. Ещё не знал, что скажу ему, но мне не хотелось так просто это оставлять. Это был один из тех импульсивных поступков, от последствий которых я обычно долго мучаюсь. Но если закрою на это глаза, то буду корить себя ещё больше.

На первом этаже Клив расстался со своим другом и направился к лестнице. Я последовал за ним, стараясь не попадаться ему на глаза. Клив миновал второй, третий и четвёртый этажи. На пятом находились кабинеты физики, химии и лабораторные комнаты, в которых часто сидели помощники учителей и студенты-практиканты. Но ранним утром здесь обычно было пусто. Клив направлялся в сторону дальнего мужского туалета. Идеальный вариант для того, чтобы серьёзно поговорить с ним. Всё складывалось на редкость удачно, что было странно для сегодняшнего утра.

Клив скрылся в уборной; я ускорил шаг и, войдя в помещение, получил удар сбоку.

– И кто это за мной слежку устроил? – довольно произнёс Клив, когда я повалился на бок. – Хитклиф? Чего тебе надо?

Я поднялся, стараясь не показывать, что мне больно. Удар у него что надо.

– Поговорить хотел.

– Со мной? О чём же?

– Прекрати лезть к Леону.

– А ты кто? Его папочка? – Клив потешался надо мной.

– Ещё раз тронешь его…

– И что ты мне сделаешь? – разозлился он. – Я тебя не трогал, потому что твой папаня главный банкир, да ещё твой брат в Академии учится с моим, но если будешь выпендриваться, то получишь, ясно тебе?

– Всё сказал?

– Да пошёл ты… – Клив замахнулся, но я умудрился увернуться от удара.

Меня не учили драться: это приходит либо с опытом, либо с подготовкой. Ни того ни другого у меня не было, а значит, оставалось нападать, пока есть возможность. Я сжал руки в кулаки и правой ударил его в челюсть. Он отскочил назад и издал истошный вопль. Слишком громко для того, кто привык всё решать кулаками. Я мог бы выйти победителем, но правая рука адски пульсировала от боли и дрожала от спазмов. Настолько больно, что я чуть не вскрикнул.