Меня швыряет из стороны в сторону, пока пикап преодолевает все ямы и кочки. Пайк разрешил мне выбрать музыку, поэтому из динамиков орет Glory Days Брюса Спрингстина. Я увеличиваю громкость и упираюсь руками в приборную панель, чтобы не упасть.

– Это и сейчас так. Однако сейчас парням все труднее и труднее не нарываться на лишение прав, – объясняю я.

Он смеется.

– В это легко поверить.

Дождь и грязь разлетаются в разные стороны, и брызги долетают даже до рукава моего дождевика и моего голого бедра. Пайк настоял, чтобы мы опустили окна, нисколько не заботясь о том, что салон испачкается. Он сказал, что это лишь усилит впечатления.

– Ты привозил сюда своих девушек? – спрашиваю я.

– Время от времени.

Мой рот кривится в понимающей улыбке.

– А потом отвозил их в «Хаммонд-Лок», чтобы потискать?

Пайк удивленно косится на меня.

– Что ты знаешь о «Хаммонд-Локе»?

Я пожимаю плечами.

– Ну, я слышала, что вы, старички, часто ходили туда на свидания, вот и все.

Он делает вид, что хмурится, и прибавляет газу, ныряя в следующую яму. Мой желудок падает к ногам, а я снова вскрикиваю и начинаю смеяться.

– Тормози! – умоляю я. – Мы же перевернемся.

Переднее колесо врезается в дно, взметая волну грязи и воды. Меня швыряет вперед, и в грудь врезается ремень безопасности. Я вскрикиваю и зажмуриваю глаза.

Черт!

Но смех так и рвется из меня. Пайк прав. Почему я никогда не делала это раньше? Я много чего пропустила.

Прохладные капли дождя влетают в окно. Я открываю глаза и вытираю щеку, затем замечаю полосы грязи на руке.

Повернувшись к Пайку, встречаюсь с ним взглядом, и наши тела вновь начинают сотрясаться от смеха.

– Ладно, теперь моя очередь! – взволнованно выпаливаю я.

Отстегнув ремень безопасности, дергаю ручку двери, чтобы выйти.

– Нет, просто передвинься на сиденье, – говорит он. – А я обойду.

Я отпускаю ручку, поворачиваюсь к водительскому месту и вижу, как Пайк открывает дверь, но не опускается на землю, а подтягивается на руках и забирается в кузов пикапа. Мне остается лишь проскользнуть по сиденью и занять место у руля.

Я пристегиваю ремень и смотрю в пассажирское окно, чувствуя, как в животе разгорается жар, а на лице – улыбка.

– Не плюхнись в грязь! – кричу я Пайку.

Не представляю, насколько глубоко можно увязнуть, если спуститься на землю с пассажирской стороны. Пикап раскачивается в такт его передвижениям, а потом он открывает дверь, упирается рукой в ручку и запрыгивает внутрь, ни разу не коснувшись земли.

Опустившись на сиденье рядом со мной, он захлопывает дверь и проводит рукой по волосам.

Мой взгляд падает на его футболку, которая обтянула ключицы, мышцы груди и широкие плечи.

– Что? – повернувшись ко мне, спрашивает Пайк.

Я моргаю и откашливаюсь, собираясь с мыслями.

– Ничего. Ты довольно ловкий для своего возраста, да?

Его глаза вспыхивают. Вытянув руку в окно пикапа, он тут же засовывает ее обратно и проводит пальцами по моему лицу.

Охнув, я неосознанно зажмуриваюсь и отворачиваюсь.

– Перестань! – смеясь, прошу я и вытягиваю перед собой руки, когда мне в лицо летит еще больше грязи. – Я же пошутила.

– С каких это пор тридцативосьмилетние мужчины стали считаться пенсионерами? – рычит он, но я слышу нотки веселья в его голосе.

В меня летит очередная порция грязи, и я, съежившись, поворачиваюсь к нему спиной, чтобы хоть как-то укрыться.

– Прости! Я не это имела в виду!

Но не могу перестать смеяться.

* * *

Через два часа небо темнеет, и меня окутывает блаженство. В голове полнейшая пустота. В комнате меня ждут мои и Коула счета, через пару месяцев – платеж по студенческому кредиту, а мысль, что я смогу зарабатывать больше, если только наберусь смелости, то и дело досаждает мне… Но сейчас меня это совершенно не волнует. И весь день я улыбалась без остановки.

– Хорошо повеселились, – говорю я Пайку, когда мы обходим его дом, чтобы добраться до заднего двора.

Мы так перепачкались, что решили ополоснуться из шланга, чтобы не наследить в гостиной.

Взглянув на Пайка, замечаю полосы грязи на его шее и устремленный куда-то вдаль взгляд, словно он задумался. А на его губах играет легкая улыбка.

– Что? – спрашиваю я.

Он наконец моргает и, сделав глубокий вдох, качает головой.

– Я только сейчас понял, что очень мало развлекаюсь, – говорит он, толкая калитку и придерживая ее для меня. – Я так смеялся… уже и не помню, когда.

Сердце пропускает удар. Я рада, что это было приятно не только мне, что и ему понравилось проводить со мной время, потому что…

Потому что я привыкаю к нему.

И уже не раз ловила себя на том, что ближе к пяти часам мое волнение нарастает, а взгляд то и дело падает на часы. Как бы мне ни хотелось не признавать этого, но я с нетерпением жду возвращения Пайка с работы. А ведь мне предстоит уехать отсюда. Так что не стоит привязываться к нему.

В голове тут же всплывают воспоминания о том, как я терлась о его мочалку в душе, и мои щеки тут же вспыхивают.

Мне хорошо рядом с ним, и радует, что ему хорошо рядом со мной. Но мне не следует это чувствовать.

Мы заворачиваем за угол и направляемся к задней двери. Я наклоняюсь, поворачиваю кран и поднимаю шланг.

Выпрямившись, пробую воду и радуюсь, что она еще не успела остыть после дневной жары. А затем протягиваю шланг Пайку.

– Спасибо, что поехала со мной, – тихо говорит он. – Помощь была просто необходима.

Я киваю, снимая кроссовки и кепку.

– Это и мой город тоже.

Пайк моет лицо, руки и рабочие ботинки. Но вода струится по его одежде, лишь размазывая грязь.

Мы только усугубляем ситуацию.

– В сушилке есть полотенца, – задумавшись, говорю я.

Пока Пайк ходит за полотенцами, я остаюсь снаружи и мою лицо.

Вернувшись, он стягивает футболку через голову, протягивает ее мне и, пока я выжимаю ее, обливает водой плечи и спину.

– Всю грязь смыл? – спрашивает он.

Все еще удерживая шланг в руках, он поворачивается, чтобы продемонстрировать мне свою спину. И тут я неожиданно осознаю, насколько близко мы стоим друг к другу. Кровь тут же начинает бурлить в венах, и я боюсь даже поднять на него глаза.

– Да, – еле слышно отвечаю я.