— Что ты делаешь?! — воскликнул я, плохо контролируя голос.

— Просто поддерживаю тебя, что бы ты там ни делал, — объявил Андрей, и прозвучало это так спокойно, так ровно.

— Унизить хочешь, — прошептал, уже и сам понимая, что никакого такого подтекста в его жесте не было и в помине.

— Помочь, — поправил психолог и сжал мои плечи. — Пытаешься мерцнуть обратно? — спросил. А я все пытался понять, как он догадался? Что-то увидел по моим глазам. Улыбнулся, но совсем не обидно. — Ир, это ведь очевидно, нам скоро в класс к ребятам идти, а ты все еще парень. Не думаю, что ты хотел бы открыться.

— Не хотел бы. Поэтому просто уйди и оставь меня одного.

— Поможет?

Я мог бы солгать, но снова закрыл глаза. Откинулся спиной на стену, вздохнул.

— Останься так.

С ним и в самом деле будет лучше. Проще. Его тепло, оно как-то размягчающе на меня подействовало. Я уже говорил, что, когда мы в переходном состоянии, если рядом с нами есть кто-то теплый и живой, мерцать намного проще. Поэтому больше не стал отталкивать психолога. Благодаря его собственной догадливости мне не пришлось самому просить о помощи, так чего теперь душой кривить?

— Мне нужно сосредоточиться. Нужно почувствовать себя Ириль, вспомнить, каково это — быть ей.

— То есть ты меняешься не только внешне, но и внутренне? — спросил он. Казалось бы, как тут сосредоточиться, но мне, напротив, под звучание его голоса куда лучше удалось настроиться на нужную волну.

— Да. Мерцание идет изнутри, сначала преображает чувства, словно передергивает их…

— Выворачивает наизнанку?

— Не совсем. Но иногда и так.

— Но Ира не настолько сильно отличается от тебя настоящего? — Он спросил, но я не смог сразу ответить, полностью сосредоточившись на тепле его ладоней. Биении пульса под кожей. Дыхании, которое я слышал над собой.

— Я старше и опытнее, у меня немного иные реакции…

— А еще ты злее, чем она.

— Нет. Это просто… — выдохнул; чувства, казавшиеся в первый момент чужими, но все быстрее абсорбирующиеся внутри меня, захватили полностью. — Остаточные эмоции переходного периода.

— То есть на самом деле ты белый и пушистый?

— Нет. Я вредный, но не злой, — сам не понял, чему улыбнулся. Мне нравилось с ним разговаривать. Сейчас это очень помогало. Оказывается, не надо было так сосредотачиваться, достаточно расслабиться и призвать мерцание. Я и забыл. Так отвык выскальзывать и возвращаться. Андрей помог вспомнить это незабываемое ощущение.

— А в чем принципиальная разница? — спросил психолог. Ему стало интересно. На самом деле интересно. И никакого отвращения, что имеет дело с изменчивым, Андрей не испытал. Непривычно. Просто он еще не знает, кто такие мерцающие. Какие слухи ходят о нас, какие небылицы, в которых, не спорю, есть и доля истины.

— И это ты меня спрашиваешь? Кто у нас лекарь душ? — поинтересовался у него и открыл глаза. — Какого цвета? — Он мгновенно понял, о чем я. Это вдохновляет. Нет, честно. Я не понимаю, почему именно с ним мне удается почувствовать это, но он на самом деле как-то необъяснимо на меня влияет. Поддерживает одним своим присутствием. Может, это и есть та самая дружба, о которой когда-то дед все уши прожужжал?

— Уже не желтые, — заверил Андрей и отошел.

Закинул руки за спину, прогнулся в пояснице. Все это я отметил лишь мельком, смотря не столько на него, сколько сквозь, так как выправлял мерцание, кажущееся мне на данном этапе несколько сырым. Привык, что у меня все должно быть идеально. Слова психолога вывели из задумчивости. Интересно, в их мире что, нет других тем для шуток?

— Ты так смотришь, словно влюбилась. — Он широко улыбнулся и нахально подмигнул. За что и получил сдернутым с крючка полотенцем пониже спины. Гад!

Разумеется, неугомонный парень тут же заржал как лошадь и метнулся от меня в сторону коридора. А я ведь уже в платье. И вообще девушка. Зараза! В этих крохотных комнатах не так-то просто его догнать. В юбках запутаюсь — вот будет номер.

Андрей и «колокольчики»

Чувствую себя последним идиотом, когда понимаю, что он меня не слушал. Просто ждал, когда выговорюсь и свалю. Хорошо хоть, вовремя сообразил. А то о футболе, как и большинство парней, могу вещать часами. Что меня дернуло попытаться поддержать Ира в его мерцании, не знаю, но я обрадовался, когда он не стал меня гнать. С ним все время так, я уже понял, из огня да в полымя. Словно он сам никак не может определиться, кто он и как должен чувствовать. Наверное, так и есть. Эти его мерцания для меня нечто запредельное. Не представляю, как можно так меняться не только внешне, но и внутренне.

Когда смотрел, как его тело начало превращаться в женское, испытал неожиданно жгучее разочарование. Ира, конечно, очень красивая девушка. Но Ир мне понравился куда больше. Он оказался более настоящим. Не знаю, видимо, моя интуиция изначально что-то там сигнализировала относительно нашей старосты. И вот теперь мне будет трудно видеть в ней полноценную личность, а не суррогат, коим она на самом деле является. Ладно. Это мои трудности. Придется сделать все, чтобы Ирка о них не пронюхал, то есть пронюхала, а то очень подозреваю, что некто желтоглазый ко мне в гости еще не раз без приглашения заявится. Главное, чтобы эти визиты не стали регулярными. Я ведь повешусь, если парень ко мне зачастит. От спермотоксикоза загнусь. Не могу же я таскать сюда девчонок, пока он поблизости ошивается? Хотя это еще вопрос, будет ли он вставлять мне палки в колеса, если в следующий раз я из клуба вернусь с девушкой. Что-то мне подсказывает, что будет. Недаром же ректора приплел. Но проверять не хочу. Мне хватило вчерашнего светопреставления.

Пока собирался, Ира терпеливо ждала в прихожей. Вышел и, видя, как она потянулась к ручке двери, остановил ее.

— Два вопроса. Я правильно понимаю, основная стихия у большинства «колокольчиков» — огонь? Или в вашем мире нет разделения магов по стихиям?

— Опять по сказкам судишь? — уточнила сообразительная староста.

Пришлось кивнуть, подтверждая.

— В большинстве своем магомеханизмы запускает именно огненная составляющая. Это важно?

— Да. И еще: есть ли в пределах нашего корпуса аудитории для работы с высокими температурами? Подумай хорошенько.

— И думать не надо. — Ира усмехнулась и в этот момент до ужаса напомнила Ира. То есть себя настоящего, я даже головой помотал, прогоняя наваждение. А староста продолжила: — В восточном крыле имеется неиспользующийся зал для тренировок. Так как драконьи войны давно канули в Лету, необходимость столь разрушительных боевых заклинаний, какие использовались во время войны с драконами, отпала. Поэтому зал заперли. Помнится, кто-то предлагал его перестроить и использовать под что-нибудь, но отказ мотивировали тем, что зал может пригодиться в первозданном виде, если драконы снова нападут.