— Да у меня и вещей-то особых нет. Все в сумочкеуместилось. Знаешь, Зак, я когда в тюремном лазарете в Греции лежала,познакомилась с одной девушкой. Очень симпатичная девушка, чем-то на меняпрежнюю похожа. Тебе имя Маша ничего не говорит?

— Маша… Мария… — Зак забарабанил пальцами по рулю.

— Так вот, эта Маша, оказывается, была знакома с тобой.

— Со мной? — Зак заметно напрягся. — И что жеона про меня говорила?

— Она говорила, что любит тебя. Еще она говорила, чтоты слупил с ее отца большие деньги, а затем отправил ее в Грецию,предварительно подложив в сумочку наркотики. Ее взяли прямо на таможне.Странно, что она не засветилась еще в Москве.

— Сучка эта наделала мне столько проблем!

Папаша у нее и вправду крутой — в туалете задницу долларамиподтирает. Деньги-то он дал, да потом перевернул кверху дном всю Москву, длятого чтобы меня найти. Мне даже пришлось отсиживаться некоторое время. Я уж ине знал, как от этой Машки отделаться!

— Она сгорела, Зак.

— Как сгорела?

— Ну, умерла.

— Умерла?!

— А ты разве ничего не знал?

— Но ведь она мне сегодня звонила! Буквально передтобой! — Зак расширил глаза и открыл рот.

— С того света, что ли?

— Прямо чертовщина какая-то, — перекрестился Зак.

— Я сама видела труп. Родители забрали ее тело, чтобыпохоронить на родине.

— Ты это серьезно?

— Конечно, а разве такими вещами можно шутить?

— Вот именно что нельзя! Но сегодня кто-то пошутил.Послушай, Ленка, а может, отец этой придурочной напал на мой след? Он же теперьне успокоится, пока не отомстит за смерть дочери… Ох, неспроста этот звонокраздался, чует мое сердце…

— Ты считаешь, что это было предупреждение?

— Конечно, — задергался Зак. — Нужно теперьбыть начеку. И дернул меня черт связаться с этой ненормальной! Представляешь,Ленка, она думала, что я на ней женюсь! То, что у нее не в порядке с головой,это я понял сразу. Сплошные бредовые идеи, а не жизнь! Одно хорошо, я хотьбабки нормальные с нее поманал. Хоть я об этом уже тысячу раз пожалел. Потомбыли такие последствия… Ну, я рассказывал.

— Зак, а она и вправду в тебя влюбилась?

— Выходит, да.

— Она знала, что ты сутенер?

— Нет. Я сказал ей, что работаю коммерческим директоромодной крупной компании, — по-лошадиному заржал Зак. — И эта дураповерила!

Я прижала локтем выпирающий из кармана пистолет. Не сейчас,не время. Позже…

— Говорят, ты и сам теперь крутым стал. Вездевыступаешь. Являешься учредителем какого-то фонда. Растешь прямо на глазах.

Зак достал из бардачка начатую бутылку виски и сделалнесколько глотков.

— А тебя это удивляет, дорогая? Профессионально растутне только политики, но и сутенеры. В сорок лет пора и остепениться. Всякое вмоей жизни бывало: разборки, перестрелки, драки… Но все это осталось в прошломи больше никогда не вернется. Теперь я уважаемый человек. Захочу, в Думубаллотироваться буду. С моими-то деньгами — пройду, можешь несомневаться. — Зак замолчал т посмотрел на меня полупьяным взглядом.

— Ну что, Ленка, покатили?

— Покатили. Слушай, Зак, а может, ты на месте проверишьмой профессионализм?

— Что, прямо в машине?

— Ты так спрашиваешь, как будто никогда раньше нетрахался в машине.

— Я уже и не помню, когда это была.

— Ну так давай вспомним.

Сложив брови домиком, Зак погладил мою перебинтованнуюголову, затем еще раз глотнул из бутылки и, закрыв ее, сунул обратно вбардачок.

— Зак, а ты что к этой Маше испытывал? Неужели тольконеприязнь?

— А тебе-то какая разница?

— Понимаешь, Зак, мы успели с ней подружиться. Она отебе многое рассказывала, — И что же она рассказывала?

— В основном глупости какие-то болтала, но мнепоказалось, что она по уши в тебя втрескалась, — Да ну ее к черту!Привыкла от жизни одни конфетки получать. Папаша ее, я узнавал специально, привсех режимах как сыр в масле катался.

Вот и избаловал дочку, вырастил примадонной.

А по мне, так шизофреничкой сделал.

— А зачем ты посадил ее на иглу?

— А что мне оставалось делать? Не жениться же на ней!

— Ну хоть немного ты ее жалел?

— Я вообще не умею жалеть баб, потому что онизаконченные шлюхи.

— Но ведь Маша не была шлюхой. Она, кажется, художницейбыла.

— Какая разница! Не была, так стала бы!

Зак расстегнул «молнию» на брюках и погладил взбугрившийсячлен.

— Ну что, Ленка, обожженная ты моя. Давай проверим твоюпрофессиональную пригодность.

— Давай, — сказала я, вытащила пистолет и, схвативрукоятку обоими руками, прицелилась в его грудь.

— Ленка, т-т-ты что это, — запинаясь, как ребенокиз логопедической группы, произнес Зак. — Т-тты что надумала? Ш-ш-шуточкивздумала шутить?

— Какие шуточки, гад? А ну выходи из машины!

— Перестань, Ленка. Я ведь и разозлиться могу.

— Снимай штаны и выходи из машины. Одно лишнее движение— и стреляю без предупреждения.

— Ты что?!

— Считаю до трех. Раз…

Стянув с себя штаны, Зак открыл дверь и вышел из машины. Онбыл такой маленький, такой жалкий в длинной — почти до пят — шелковой рубашке,застегнутой на все пуговицы, кроме верхней. Даже в темноте было видно, какдергается его кадык.

Боже мой, неужели это Зак, участник многочисленныхпрезентаций, тусовок, фуршетов, учредитель какого-то фонда? Известный в Москвесутенер…

— Зак, ты похож на маленького, запуганного зверька. Натушканчика. Скажи, тебе страшно? — рассмеялась я.

— Прекрати издеваться, Лена! Это совсем не смешно!

Не выпуская пистолета из правой руки, я размоталазакрывающий лицо бинт и посмотрела Заку в глаза. Ночной ветерок слегкарастрепал мои волосы. Думаю, в этот момент я выглядела обворожительно.