найдут. Экспресс-анализ подтвердил его мысли. Да, от него пахнет алкоголем, но в крови нет ни капли. А что пахнет — полоскание для зубов на основе спирта.

Пришёл домой поздно. Завтра ещё рапорт писать по этому происшествию во внутреннюю безопасность. В душ и спать. Жена уже привыкла к его задержкам на работе. Детей видит редко, растут без отца. Послезавтра ещё командировка в Хабаровск с проверкой.

— Командующий Апрак, пора.

Он кивнул. Вдоль строя пробежали люди, передавая огонь на небольшие свечки, стоящие на земле. От врага их закрывала стенка из срезанного дёрна. Ещё недавно они сняли часовых прибрежного лагеря Торговцев Южных Морей. Теперь надо потревожить их лагерь. Ему передали, что все готовы, но сначала.

Запел Голос Степей. Это сигнал Конным Стрелкам убрать стражу у импровизированной стены. Звяканья тетивы в тишине ночи было отчётливо слышно. Двое стражников уже вскочили, когда им в ноги упёрлись пробитые головы их товарищей. Но тревогу поднять ни кто не успел. Голос Степей пропел дважды.

— Зажигай. — скомандовал он шёпотом.

Его воины зажгли просмоленные тряпки, обвитые около наконечников их стрел.

— Целься. Пускай.

Сотня «светлячков» взвились в ночное небо и упали на лагерь. Его стрелки быстро, без команды, выпустили ещё по две стрелы, целясь в палатки и шалаши, зарядили обычные стрелы и отошли, уступая место Конным Стрелкам. Те тоже подожгли свои стрелы, но странно, фитилёк, что вёл внутрь полой стрелы через её хвостовую часть. Снова «светлячки» ушли в небо, но эти там и погасли. Три сотни Конных Стрелков, сменяя друг друга, пустили такие стрелы, и вышли вперёд. Их оружие менее дальнобойное, но более точное. В лагере поднимался шум. Загорелось несколько палаток и шатров, выбегали полусонные люди. Они не сразу поняли, что за ними идёт охота. И тут начали «работать» стрелы Конных Стрелков. Свист, язык пламени и искр, густой дым стали отмечать места падения этих стрел. Его Стрелки били по хорошо освещённой, паникующей толпе. Сотня Конных Стрелков, что осталась при свечах, стала раскидывать ещё свои стрелы, усиливая неразбериху в этой части лагеря, который пылал. Но время не на их стороне. Свечи загашены, люди в темноте ушли к своим лошадям. Ещё немного и 6 сотен Конных Правителя Фугарны и 5 сотен Конных Стрелков ушли вдоль берега. Тихо, как ночницы. Враг разберётся, кто его атаковал, но к полудню. Значит, потеряет время. Жалко, что до кораблей не дотянулись. Он отчитается господину о новом методе боя, а отцу о самом бое.

Он дремал. Спину грел очаг, на котором один из Городской Стражи варил отвар. Его укрывал плащ, хороший, тёплый плащ Городской Стражи. Ночевать в тюрьме было ему привычно. Не одну ночь провел здесь с тех пор, как уплыли Торговцы Южных Морей. Это он привёл варвара в таверну, получив за это кошель серебра. Это он привёл туда Торговцев Южных Морей, получив горсть медяков. Сейчас его семья на свободе, а другие нет. Его жена и дочь работают служанками при Наместнике этого города. Его сын — порученец у самого Гонра. Его не останавливают на улицах, да и на улицах его не увидишь. А он — тихо семенит, держась вдоль стен, подглядывает, подслушивает. Его часто останавливает Городская Стража, но у него есть документ, и его отпускают.

Он хотел ночевать в своём доме в квартале Попрошаек, но не получилось. Квартал — сейчас самое тихое и самое патрулируемое место во всём городе. Он трижды показывал документ, пока дошёл до своего дома. Зашёл, зажёг светильник, достал то, что удалось достать. Кружку кислого пива, краюху хорошего хлеба, немного сыра, зелени. Поел, отрыгнул, устроился на своей лежанке, смотря в потолок. День был пустой. На улице потемнело. Жена и дочь были на хорошем счету, питались лучше и знали больше. Но некому было продавать эту информацию, и не хотелось. Чужаки не чтили законы Юга. За то, что не туда полез, можно было угодить в тюрьму, а потом на работы. А по Закону их можно было только выпороть, и всё. Но с темнотой в окно влез и человек.

— Ты один?

— Да, господин. — жалобно пропищал он. — Что нужно Убийце от бедного Попрошайки?

— Проведи меня во дворец.

— Его хорошо охраняют.

— Проведи к нему и покажи, где можно залезть. Остальное — не твоё дело. Монетка.

— Две. Серебряные. Тяжело сейчас. Стражников много.

— Хорошо. Если проведёшь.

Как долго они шли сюда. Он шёл по улице, Убийца по крышам с противоположной стороны. Пять раз его останавливали, читали документ и отпускали. Это был другой листок, который он должен был давать Стражникам, когда вёл шпионов.

— Куда идёшь, бездельник? — стандартный вопрос Стражников.

— К жене. Она мне каждый вечер опускает кувшинчик пива и хлеба на завтрак.

— А где живёт твоя жена?

— Живёт со мной. Работает во Дворце.

Дальше его отпускали, и он шёл дальше, а стражники, звеня колокольчиками на своих странных копьях, шли от него. Знал бы Убийца, что они передавали весть о его пути. Но вот и дворец. Он перебежал на другую сторону улицы, шепнул Убийце, показав на слуховое окно, что одна доска там гнилая. И вскоре с удовольствием наблюдал, как человеческая фигура нырнула в него, аккуратно поставив доску на место. В кармане он поглаживал две серебряные монетки.

Что дальше? Тяжёлые шаги он услышал слишком поздно. Тяжёлая рука легла ему на плечо.

— Проводил внутрь?

— Да, господин. Он зашёл.

— Звона нет, значит капкан обошёл. Твой вторым за эту ночь будет.

Потом они пошли внутрь, в крыло охраны. Лестница вниз. Справа к Начальнику Охраны, толстому интригану. Он часто у него в кабинете рассказывал, что видел и слышал, а секретарь записывал. Дальше вниз и налево — тюрьма, привычное для него место ночёвки, когда поздно уходил от Начальника Охраны. Они прошли дальше, чуть вверх и вправо, в комнату Стражи.

Они сели за стол. Им подали по миске похлёбки со славным куском мяса и хлебом. И он начал рассказывать этому воину Вольных Земель всё, что знал. Рядом сидел ещё один и записывал. Похлёбка закончилась, и он рассказывал под хорошее пиво. Потом тот ушёл с листками, а его положили на лавке. Но на лавке спать было прохладно, и он перелез на дрова, что лежали у ещё тёплого очага. Под себя постелил свой плащ. Не заметил, как его укрыли. Сейчас просто дремал, пользуясь возможностью полежать в тепле за чужой счёт. Но его подняли. Тот, кто привёл его сюда, выслушал, приказал положить здесь. Он