Я кивнул. На это сообщение я никак не отреагировал. Вернувшись в номер, я стал спокойно дожидаться, когда Амрита закончит разговор по телефону. И все это время во мне нарастал безумный смех и наружу рвались вопли ярости.

Часов в пять того нескончаемого дня я спустился в вестибюль. Ощущение клаустрофобии довело меня до того, что стало трудно дышать. Но в вестибюле было не намного лучше. В сувенирной лавке я купил сигару, но продавец не сводил с меня глаз, а сочувствие во взгляде администратора граничило с презрением. Мне показалось, что мусульманская чета в вестибюле перешептывается обо мне, а когда из кафе вышли несколько официантов и стали показывать друг другу в мою сторону и пялиться на меня, это уже нельзя было приписать одному лишь разыгравшемуся воображению.

Я торопливо поднялся на шестой этаж, перепрыгивая через ступеньки, чтобы выпустить энергию. Английский обычай называть второй этаж первым позволил мне получить лишнюю нагрузку. Тяжело дыша, весь потный, я вышел в коридор нашего этажа. Амрита спешила мне навстречу.

– Есть что-нибудь? – спросил я.

– Я только что вспомнила очень важную вещь,– выпалила она, переводя дыхание.

– Что же?

– Эйб Бронштейн! Кришна упоминал Эйба Бронштейна, когда встречал нас той ночью в аэропорту. Кришна должен иметь какую-то связь с Фондом образования или с кем-то оттуда.

Амрита пошла к полицейскому сержанту в шестьсот четырнадцатый номер, а я тем временем заказал разговор со Штатами. Несмотря на то, что на коммутаторе сидел полицейский, помогавший ускорить дело, прошло не меньше получаса, прежде чем удалось дозвониться. У меня защемило в груди, когда я услышал из Нью-Йорка знакомое ворчание.

– Бобби, с добрым утром! Откуда ты звонишь, черт возьми? Звуки такие, будто ты с луны говоришь по какому-нибудь дешевому уоки-токи.

– Эйб, послушай. Послушай, пожалуйста.

По возможности коротко я рассказал ему об исчезновении Виктории.

– Ах ты, дьявол,– простонал Эйб.– Вот уж дерьмо так дерьмо.

Даже через десять тысяч миль дурной связи я ощущал глубокую боль в его голосе.

– Эйб, старина, ты меня слышишь? Один из подозреваемых в этом деле – парень по имени Кришна… М. Т. Кришна… но мы думаем, что его настоящее имя – что-то вроде Санджая. В четверг он встречал нас в аэропорту. Ты меня слышишь? Хорошо. Этот самый Кришна сказал, что работает в Фонде образования… это американский фонд… да… и что он встречает нас по просьбе своего шефа. Ни Амрита, ни я не помним, как он назвал шефа. Но он упомянул и твое имя, Эйб. Он особо выделил твое имя. Ты слышишь?

– Шах,– произнес Эйб сквозь гулкий шум.

– Что?

– Шах. А. Б. Шах. Я связался с ним сразу же после твоего вылета в Лондон и попросил протянуть тебе руку помощи, если понадобится.

– Шах,– повторил я, быстро записывая.– Отлично. Эйб, а где его искать? Он в Калькутте?

– Нет, Бобби. Шах – редактор «Таймс оф Индиа», но еще он работает советником по культуре при Фонде образования в Дели. Я познакомился с ним несколько лет назад, когда он учился в Колумбийском университете. Я никогда не слышал об этом сукином сыне Кришне.

– Спасибо, Эйб, ты очень помог.

– Черт возьми, Бобби, я так сожалею. Как Амрита?

– Превосходно. Кремень.

– Ага. Все будет хорошо, Бобби. Ты должен верить. Они вернут тебе Викторию. С ней ничего не случится.

– Да, конечно.

– Дай знать, как пойдут дела. Буду у матери. У тебя есть ее телефон? Обязательно сообщи, если понадобится какая-нибудь помощь. О дьявол! Все будет хорошо, Бобби.

– Пока, Эйб. Спасибо.

Амрита не ограничилась одной лишь передачей информации Сингху; теперь она разговаривала по телефону с редакцией третьей из трех крупнейших газет Калькутты. Инструкции она выдавала повелительным тоном на хинди.

– Надо было сделать это раньше,– сказала она, положив трубку.– Теперь объявления не появятся до завтрашнего утра.

Амрита дала объявления на половину полосы в каждую из газет. Курьеры заберут копии фотографии, которую мы одолжили полиции. Награда в десять тысяч долларов назначается за любые сведения по данному делу; пятьдесят тысяч – за благополучное возвращение Виктории или любые сведения, которые приведут к ее возвращению, причем никаких вопросов не последует.

– Господи Иисусе,– тупо произнес я,– где же мы возьмем пятьдесят тысяч?

Амрита выглянула в окно на вечернюю уличную круговерть.

– Я предложила бы вдвое больше,– сказала она.– Но это составит почти миллион рупий. А указанная мной сумма более правдоподобна, в нее легче поверят, а потому она выглядит более соблазнительно для тех, кто жаден до денег.

Я покачал головой. Кажется, я уже потерял способность что-либо соображать. Я быстро позвонил Сингху и передал ему сообщение о Шахе. Он пообещал незамедлительно все проверить.

Примерно на час я задремал, хоть и не собирался спать. Я присел на стул у окна, наблюдая за угасанием остатков вечернего серого света, а в следующую минуту вздернул голову, и на улице был уже вечер, а по стеклу барабанил сильный дождь. Зазвонил один из установленных полицией телефонов. Из коридора вошла Амрита, но я опередил ее.

– Мистер Лузак? – Это был инспектор Сингх.– Мне удалось застать мистера А. Б. Шаха у него дома, в Дели.

– И что?

– Он именно тот человек, которому звонил ваш знакомый, мистер Бронштейн. Мистер Шах, питающий глубокое уважение к вашему другу, немедленно направил сюда одного из своих подчиненных по Фонду, молодого человека по имени Р. Л. Дхаван, чтобы он предложил вам свои услуги в качестве гида и переводчика.

– Направил? Из Дели в Калькутту, вы имеете в виду?

– Совершенно верно.

– Так где же он?

– Именно это и заинтересовало мистера Шаха. И нас это заинтересовало. Мы взяли очень подробное описание внешности этого джентльмена и его одежды на тот момент, когда его видели в последний раз.

– И что?

– А то, мистер Лузак, что мистер Р. Л. Дхаван, судя по всему, все это время находился у нас. Его тело было обнаружено в сундуке на вокзале Хоура в прошлый четверг во второй половине дня.

В начале одиннадцатого отключили электричество. Ярость разбушевавшейся за окнами бури превосходила все виденные мной раньше. Каждые несколько секунд ночное небо рассекали молнии, освещавшие комнату лучше, чем те две свечки, которые принес портье. Улицы были залиты водой в первые же минуты начавшегося потопа, а устрашающий ливень усиливался с каждым часом. На Чоурингхи не было видно ни одного огонька. Я попытался представить, как миллионам обитателей трущоб, живущих в хижинах из мешковины, и бездомным на улицах удается пережить такие ночи.

А Виктория где-то там…