— Как это сентиментально, — недовольно проворчал Дэн и на всякий случай ткнул ее кулаком в бок.

Эми согнулась и дала ему сдачу. Так. Теперь порядок. Читаем дальше.

Но вот и теперь, когда вы держите это письмо, а значит, победа у вас в руках, я, как и раньше, не в состоянии предостеречь и предупредить вас о том, что там, впереди. Просто я не знаю, что произойдет на земле со дня моей смерти. Но уверена, что вы примите правильное решение. Я верю в вас. И теперь я уверена, что вы твердо знаете, кому можно доверять, а кому нет.

И еще я понимаю, что в гонке за ключами вам пришлось столкнуться с горькой и неопровержимой правдой. Теперь вы наверняка знаете всю правду о смерти ваших родителей. Я бы никогда не решилась рассказать вам сама. Да, это правда, вы стали жертвами неумолимого, громадного зла, которое, к сожалению, все еще живо на земле. Но мы с вами не должны быть лишь жертвами. Я знаю, я верю, что эта борьба научила вас тому, что в вас заключается огромная сила, неисчерпаемое мужество и великая добродетель и человечность.

Я вас люблю. Мама с папой наверняка гордились бы вами.

С любовью,

Грейс

Дэн дочитал письмо, и они с Эми одновременно посмотрели друг на друга.

— Мистер Макентайер, насколько я понимаю, теперь, когда мы собрали всю формулу, мы должны сделать что-то еще. Мы же теперь еще больше нужны вам, не так ли? — спросила она.

Странно, но невзирая на слезы, голос ее оставался ровным и твердым.

— Нет, — мягко ответил Макентайер. — Пока нет. Сначала вам надо немного отдохнуть.

«Ага, — подумал Дэн, — так это не все! Пока не все… Но все равно — приключения продолжаются!» Удивительно, как может человек одновременно испытывать такое огромное счастье и такую огромную досаду.

Некоторое время все молчали.

— Ну что ж? — первой нарушила тишину Нелли. — Значит, пора домой?

— Домой? — эхом повторила Эми, словно она впервые слышала это слово. — Но у нас больше нет дома. Вы забыли?

— Но у вас есть четыре миллиона долларов, — напомнил Макентайер. — С этими деньгами вы найдете себе дом в любой точке мира.

Эми мечтательно закрыла глаза и, затаив дыхание, прошептала.

— Дом в Париже…

— Лучше в Китае — там кунг-фу, — спорил Дэн.

— Нет! Лучше в Венеции! Там каналы…

— В Австралии! — упрямствовал Дэн. — Там серфинг с Шепом!

Нелли пожала плечами.

— А что? Я — за! Надеюсь, вы не собираетесь от меня избавиться. И я переведусь в Сорбонну? Или в Университет Сиднея! Отличная идея, ребятки! Куда вы без своей…

— Стоп! Не говори «няни»! — перебил ее Дэн. — Умоляю!

— О, я и не собиралась, — лукаво улыбаясь, сказала Нелли. — Я думала сказать «без своей старшей сестры»!

Отличная мысль.

— Нет, куда я на самом деле хочу… — не унималась Эми.

Дэн быстро посмотрел на нее. И прочитал ее мысли.

— Это Массачусетс, — сказал он.

Эми кивнула.

— Отлично, — терпеливо выслушал их Макентайер. — Мы перестроим для вас дом Грейс. — Мы не стали раньше времени оповещать вас, но Грейс завещала свою недвижимость вам. Вы ее первые наследники. Дом, к слову говоря, был застрахован.

— Спасибо, — ответила Эми. — Но нам не нужен этот дом без Грейс. Мы вернемся в нашу старенькую квартирку. И потом, мы не можем позволить, чтобы Нелли потеряла все свои гранты, если она переведется из Университета Бостона!

— Но я сначала должна решить, чему я хочу учиться дальше! — заверещала она.

— Да ладно? Опять учиться? — недоверчиво покосился на нее Дэн. — И чему же?

— Иностранным языкам, я уверен, — перебил их Макентайер.

— Нет. Но я собираюсь выучить столько языков, сколько это вообще возможно, — ответила Нелли. — Я мечтала стать переводчиком. Это так клево — просто повторяй, что говорят другие, и все дела. Но дело в том, что я хочу говорить то, что думаю сама. И поэтому я тут подумала и, кажется, поняла, кем хочу быть. Я решила стать дипломатом, вот.

— Чего? — Дэн во все глаза уставился на нее. — Ты?! Да ты худший дипломат, которого я видел в жизни!

— Что? А кто провел вас через всю эту гонку так, что вы до сих пор не перегрызли друг другу горло? Кому надо говорить спасибо, а? Все! Решено. Я иду в ООН!

Дэн живо себе представил, как не успеет она проработать там и недели, а вся Организация Объединенных Наций уже будет ходить с проколотыми носами!

— Но мне нужна стипендия, — деловито продолжала Нелли. — Ведь, понимаете, у меня теперь шило в одном месте, и я не могу сидеть на месте, я уже привыкла путешествовать. В первую очередь я полечу в Париж… Или на Ямайку, и мне придется бывать там время от времени.

— Но тебе это не нужно, — сказал мистер Макентайер.

— Но как?! Я свободный человек, куда хочу, туда и летаю!

— Я не про это, — терпеливо продолжал он. — Я про гранты на учебу. — И Макентайер достал из жестяной коробочки еще один конверт и передал его Нелли. — В двух словах это так: ты теперь так же богата, как Эми с Дэном. И это только справедливо. Ты такой же член семьи, как и они. И кроме того, такова была воля покойной Грейс.

Нелли приоткрыла конверт и заглянула в щелочку. Он был такой невесомый, что в нем, конечно, не лежало два миллиона наличными. Но это был чек.

— Это правда? На самом деле? Офигеть! — сказала осчастливленная Нелли. — О'кей, тогда первые месяцы за квартиру плачу я! Вау! Так клево говорить такие вещи!

— Ладно, но если мы возвращаемся в Бостон, — начала Эми, — то как же тогда тетя Беатрис? Она не сдаст нас в органы социальной опеки?

Макентайер снова открыл волшебную коробочку. И вынул из нее стопку бумаг.

— По этим документам, опекунство над вами официально переходит мистеру Фиске и мисс Нелли Гомес, — сказал он. — Бумаги заверены нотариально, и суд исполнит волю вашей родной бабушки, я не сомневаюсь.

— Это что значит? — недоумевал Дэн. — Значит, дядя Фиске теперь станет нашим… типа приемным папой?

Фиске покраснел и опустил глаза.

— Я, по правде говоря, не умею быть папой…

— Мы вас научим, — ответили все.

— Первое, это тонны мороженого, — сказал Дэн.

— И поздно ложиться спать, — сказала Нелли.

— И любить, — тихо сказала Эми.

— Значит, в Бостон? — повторила Нелли. — Глядишь, я еще успею доучиться на своем курсе.

Вдруг лицо у Эми перекосилось.

— А-а-а-а! А какое сегодня число?

— Сентябрь, — ответил Макентайер, проверяя часы. — Двадцать седьмое сентября.