О, он не мог дождаться и обсудить это с Нелли!

— Ой! — воскликнул он. — Нелли! Мы должны срочно спасти всех на кладбище! — Он смял бумажки с ключами и сунул их в карман. — Все прочее может и подождать, пока мы не сделаем это и не…

— И не окажем скорую помощь Натали и Йоне, — подсказал Алистер и, с презрением глядя на Изабель, продолжил: — Ее следует передать властям.

— А людей надолго сажают в тюрьмы за покушение на жизнь человека? — спросила Эми. — Ведь все эти бомбы, эти взрывы…

— О, ее будут судить не только за покушение, — сказал Алистер. — Я должен сделать то, чего я боялся все эти семь лет. Я выступлю как свидетель в том, что она убийца ваших родителей.

— Значит… — сказала Эми.

Алистер впервые за долгое время почти счастливо улыбнулся.

— Изабель, — сказал он, — проведет в тюрьме остаток своей жизни.

Нед Старлинг вывел их из пещеры тем же потайным путем, которым он в нее проник, когда следил за Изабель. Им пришлось идти долго, потому что Йону, Натали и Изабель несли на руках. Иан вышел из пещеры первым. Он хитроумно обманул наемников Изабель, которые охраняли пленников.

— Мама приказывает вам срочно покинуть остров! Действуйте! — грубо приказал он.

Прием подействовал.

Пленники приветствовали их радостными криками, когда вся группа вышла из пещеры.

— Эми! Дэн! Вы живы! — закричала Нелли. — Детки мои!!!

— И мои! — подхватил дядя Фиске, прикованный к каменному обелиску рядом с Нелли. Но тут же робко взглянул на мистера Макентайера и добавил. — Это наши дети.

— Я не вижу Шинед и Неда… Шинед и Нед тоже здесь, со всеми? — беспокойно приговаривал Тед. — И кто-то, видимо, сказал ему, что они здесь, потому что вдруг он огласил все поле ликующим криком: — О, это даже круче, чем открытие нового значения числа пи!!!

— Хэмми! Хэмми! Хэмми! — хором скандировали Холты.

— Йоник, ты ранен?! — рвался из оков Бродерик.

— Ваице, — ответил Йона. — Но подожди, я теперь такие песни напишу! Я уже придумал.

Алистер и Шинед решили, что прежде всего необходимо разминировать кладбище, а потом уже освобождать пленников и разрешать всем свободно передвигаться по полю.

— Это правильно, — поддержал их пилот. — Так безопаснее.

Гамильтон с берега кричал обо всем том, что с ними только что произошло в пещере.

Или почти обо всем.

— Так что в результате победили Эми с Дэном. Но потом, правда, Эми пришлось уничтожить ключ, чтобы спасти нас! — кричал Гамильтон. — И, пап, я знаю, ты будешь в бешенстве, потому что я не принес Холтам победу. Но понимаешь…

Он на секунду запнулся, но, как ни странно, Эйзенхауэр молчал. Эйзенхауэр открыл рот, чтобы что-то сказать, потом зажмурился, глубоко вздохнул, потом снова открыл рот и сделал вторую попытку.

— Победа — это не все, — задумчиво сказал он. — Так бывает, сынок, когда главное — это семья и чтобы все просто были живы и здоровы.

— Это сказал Винс Ломбарди или Шекспир? — спросила Рейган.

— Нет, — отвечал Эйзенхауэр. — Это сказал я.

* * *

Как только поле было разминировано и все были освобождены, Эми с Нелли бросились друг к другу так, будто не виделись миллион лет. Дэн в таких делах не участвовал. У него были занятия поважнее — надо было кое-что обсудить с дядей Фиске и мистером Макентайером.

«Нет, — передумал он. — Лучше потом, когда все разойдутся…»

И погруженный в какие-то грустные мысли, он подошел к Старлингам.

Тед протягивал к Шинед руки и трогал ее лицо.

— Я слышал, что сказал Гамильтон, формула уничтожена, я знаю, — шептал он. — Но ты не расстраивайся, Шинед, все нормально. Это уже не важно. Мы с Недом как-нибудь справимся и без нее.

— О нет… — начала Шинед.

— Нет, это ты меня послушай, — продолжал Тед. — Пока я тут сидел как пленник, я много думал о некоторых методах экспериментальной хирургии, которую нам предложили в больнице. И тут мне в голову пришли кое-какие мысли — как сделать так, чтобы уменьшить риск. А Рейган Холт даже нарисовала по моей просьбе графики. — И он вынул из кармана бумажку и протянул ее Шинед. — Вот, смотри.

— Но мы можем… — сказал Дэн, подойдя к Старлингам.

Шинед быстро просмотрела график и предостерегающе покачала головой в сторону Дэна.

— Способ Теда эффективнее, — сказала она. — Понимаешь, если у них получится, то потом они смогут помочь и другим людям. А не только Теду и Неду. И еще здесь меньше побочных эффектов и осложнений. Мы же видели их на примере Изабель Кабра, а она выпила всего лишь часть формулы.

— Это точно, — ответил Дэн.

Эти списки с ингредиентами, которые лежали у него в карманах, все больше и больше тяготили его, и от этого у него на душе было нехорошо и тревожно.

«И как обыкновенная бумага может стать такой тяжелой?» — думал он.

* * *

Йона то и дело терял сознание, потом снова приходил в себя и не заметил, как его перенесли в вертолет. Но одна мысль не давала ему покоя и мучила его каждый раз, когда он приходил в сознание.

— Папа! — закричал он, когда его уложили на заднем сиденье. — Мне предъявлено обвинение в вандализме из-за «Глобуса». Скажи, меня арестуют сразу, как только мы прилетим в больницу?

— Нет, нет, сынок, — сказал Бродерик. — А я и забыл почти… С тебя снято обвинение. Мисс Плюдерботтом отказалась от своих показаний.

— Йоу! — возликовал Йона. — Значит, мисс Говорить правду и только правду сказала неправду! Она наврала? Ради меня?!

— Нет, — ответил Бродерик, — она не наврала. Она сказала, что правда изменилась. Она сказала, что ты милейший молодой человек, который просто не способен преднамеренно оскорбить великого Барда.

«Правда изменилась, — повторял про себя Йона. — Я изменился. Я нашел себя и знаю, кто я есть на самом деле».

— Мисс Плюдерботтом, кореш мой! — пробормотал он, проваливаясь в сон. Вертолет был готов к взлету. Еще чуть-чуть, и он поднимется в небо. — Я хочу попросить ее поставить вместе со мной хип-хоп версию «Ромео и Джульетты». Это бомба, поверь мне. Ты с нами, пап? Я же не могу всю жизнь оставаться звездой подростков. Понимаешь… Пора делать следующий шаг и преодолеть новый этап…

— Как пожелаешь, — ответил Бродерик.

Вертолет оторвался от земли и стал подниматься все выше, выше, туда, где плыли облака. Йона плыл вместе с ними, то проваливаясь в туман, то снова просыпаясь. Он уже не понимал, где реальность, где сон и правдой ли были последние, заглушаемые мотором слова Бродерика:

— А матери мы скажем про формулу то, что ты сам считаешь нужным. Вот так.