— Это твой друг. Он ранен?

Освальд смотрит на фею и ничего не отвечает.

Я стою у него за спиной и не могу видеть выражения его лица, но я вижу, что он разжимает кулаки и его руки, спина немножко расслабляются.

— Освальд, — снова говорит фея, — это твой друг, так?

Освальд смотрит на лысого мужчину, а потом опять на фею. Он кивает.

— Он ранен? — спрашивает она.

Освальд медленно кивает в ответ.

— Мне очень жаль, — говорит фея. — Ты знаешь, как это произошло?

Освальд снова кивает.

— Мы не могли бы выйти в коридор поговорить? — спрашивает фея. — Это чтение мешает мне думать.

Я даже забыл о том, что в палате еще есть человек с сонным лицом и его бледный друг. Как только фея заговорила, я и забыл слушать про низкий хиттер. Это все равно что смотреть, как дрессировщик успокаивает льва не хлыстом, а зубочисткой.

Нет, не зубочисткой. Ватной палочкой. Но она каким-то странным образом помогает. Фея добивается своего.

Освальд соглашается выйти в коридор, но, когда фея поворачивается, чтобы уйти, она замечает, что Освальд не двигается с места. Фея поворачивается обратно.

— В чем дело? — спрашивает она.

— Он тоже должен выйти, — говорит Освальд и показывает на меня пальцем.

— Конечно, — соглашается фея. — Будо пойдет с нами.

Освальд отворачивается от меня и идет за феей в коридор. А я иду за Освальдом. Мы проходим по коридору до того места, где стоят кресла, лампы и низкие столики со стопками журналов. Фея садится в кресло. Опускает крылья. Когда движение их останавливается, видно, какие они маленькие и слабенькие. Даже трудно поверить, что они держат ее в воздухе.

Освальд садится напротив феи.

Я сажусь в кресло рядом с креслом феи.

— Кто ты? — спрашивает Освальд.

— Я — Тини.

Мне становится неловко. Я даже не спросил, как ее зовут.

— Как ты узнала мое имя? — снова спрашивает Освальд.

Гнев иссяк, осталось только любопытство.

Тини молчит. Возможно, мне стоит что-то сказать, чтобы дать ей время подумать. Судя по ее лицу, она не может принять решение. Но все-таки Тини подает голос раньше, чем я успеваю придумать, что сказать.

— Я хотела сказать тебе, что я волшебная фея, которая знает обо всем на свете, и что ты должен слушаться меня. Но я не хочу тебя обманывать. Это Будо сказал, что тебя зовут Освальд.

Освальд молчит.

Я открываю рот, чтобы вступить в разговор, но Тини меня опережает.

— Будо нужна твоя помощь, — говорит она. — А я испугалась, что ты разозлишься на него, как в прошлый раз. Поэтому я пошла за Будо сюда.

— Я сказал ему не приходить, — говорит Освальд. — Я его предупреждал.

— Я знаю. Но ему нужна твоя помощь. Он вынужден был прийти.

— Почему? — спрашивает Освальд.

— Потому что ты умеешь передвигать вещи в реальном мире. Будо так сказал. Это правда? — спрашивает Тини, будто сама не может в такое поверить.

Густые брови Освальда соединяются на переносице, как будто две гусеницы целуются. Я вдруг понимаю, что у него точно такие брови, как у лысого мужчины в палате. Освальд очень похож на этого лысого мужчину. Теперь, когда он больше не швыряет меня из стороны в сторону, я это вижу.

— Я видел, как ты толкнул дверь в палату, — говорю я. — Ты умеешь двигать вещи в реальном мире? Например, этот стол? Или вот эти журналы?

— Да, — говорит Освальд. — Но это трудно.

— Трудно? — переспрашивает Тини.

— Вещи в реальном мире тяжелые. Намного тяжелее, чем ты, — отвечает Освальд и показывает на меня.

— Могу себе представить, — говорю я.

«Гусеницы» снова целуются.

— Не обращай внимания, — говорю я.

— Стол мне не сдвинуть, — говорит Освальд. — Даже такой маленький, как этот. Слишком тяжело.

— Но ведь ты можешь передвигать маленькие вещи, — говорю я. — Правильно?

Освальд кивает.

— Сколько ты живешь? — спрашивает Тини.

— Я не знаю, — говорит Освальд и смотрит себе под ноги.

— Как зовут твоего друга? — спрашивает Тини.

— Кого?

— Того человека в кровати.

— О, — говорит Освальд. — Его зовут Джон.

— Ты знал его, до того как он пострадал? — спрашиваю я.

Я думаю о маленькой девочке без имени в палате интенсивной терапии. Может быть, Освальд такой же, как она.

— Только одну секунду, — говорит Освальд. — Он лежал на земле. У него голова была разбита. Он лежал на спине. Увидел меня, улыбнулся, а потом закрыл глаза.

— И ты пошел за ним сюда? — спрашиваю я.

— Да. — Освальд молчит немного, а потом говорит: — Я хочу, чтобы Джон снова открыл глаза и улыбнулся.

— Ты можешь помочь Будо? — спрашивает Тини.

— Как?

— Надо, чтобы ты помог моему другу, — говорю я. — Он не пострадал, как Джон, но он в беде, а я без тебя не могу спасти его.

— Я должен буду пойти вниз по лестнице? Мне не нравятся лестницы.

— Тебе придется пойти далеко, — говорит Тини. — Спуститься по лестнице, выйти из больницы и пойти далеко отсюда. Но это важно, и Джон хотел бы, чтобы ты это сделал. А когда ты это сделаешь, Будо приведет тебя обратно. Согласен?

— Нет, — говорит Освальд. — Я не могу.

— Нет, можешь, — говорит Тини. — Должен. Маленький мальчик в беде, и только ты можешь ему помочь.

— Не хочу, — говорит Освальд.

— Знаю, — говорит Тини. — Но ты должен это сделать. Маленький мальчик попал в беду. Мы не должны говорить нет, когда ребенок в беде.

— Да, — говорит Освальд.

— Как ты это сделала? — спрашиваю я, пока мы идем по коридору к лифтам.

Тини летит по коридору, а я иду рядом. Ее крылья тихо жужжат. Я не слышал этого жужжания в палате. Крылья бьются так быстро, что, даже когда она летит рядом, их не разглядеть.

Освальд идет за нами, опустив голову, снова похожий на снегоуборщик.

— Что сделала? — переспрашивает меня Тини.

— Все, — отвечаю я и перехожу на шепот. — Откуда ты узнала, что Освальд не нападет на тебя, как напал на меня? Как у тебя получилось уговорить его помочь мне? Откуда ты вообще знала, что я иду в эту палату?

— На последний вопрос легко ответить, — говорит Тини. — Ты сам сказал, на каком этаже встретился с ним в первый раз. Через две минуты после того, как ты ушел, я подумала, что тебе может понадобиться помощь. Потому я пошла в больницу для взрослых и долетела по лестнице до восьмого этажа. А там тебя легко было найти. Вы такой шум подняли, что я сразу поняла, куда надо лететь.