Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не могу быть с тобой. Я не могу справиться со своими собственными проблемами, а справляться ещё с твоими — для меня уже слишком. — Он разрушил невидимую стену, которую она возвела, и, схватив ее за руку, снова развернул лицом к себе.
— Уходи, Хейзел. Живи своей жизнью.
— Нет. — Он приподнял ее за подбородок. — Посмотри на меня. Разве ты не собираешься сражаться? Ты вот так просто уйдешь от меня?
— Я делаю все, что в моих силах. Ты не понимаешь, но так все и должно быть.
— Почему? Я знаю тебя. Ты думаешь, что поступаешь правильно, но бросать меня, говорить мне жить своей жизнью без тебя — неправильно. Что они с тобой сделали?
Перед ее глазами встали слезы, когда она посмотрела на него, серьезно посмотрела.
— Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, даже в самый грустный день, который когда-либо был?
— Джуд, не делай этого. Ты нужна мне. Не закрывайся от меня.
— Пожалуйста, Хейзел. — Она запнулась, когда назвала его тем именем, которым поклялась больше не называть. Это было ее любимым именем, и боль пронзила ее сердце. — Пожалуйста, просто смирись с этим.
Изучая ее лицо, слезы, высыхающие на фарфоровой коже, он увидел, что стена снова прочно стоит на месте — для его ли защиты или для нее, он не был уверен, но знал, что не собирается возвращать ее на оживленный угол улицы в Нью-Йорк Сити. Поэтому он сдался, зная, что сейчас не время для споров, зная, что она нуждается в нем, поэтому решил скрасить их последние мгновения вместе очередной шуткой.
— Что, недостаточно красив?
Джуд коснулась его щеки, не в силах остановиться.
— Никто не стоит перед океаном и не называет его красивым. Мы не смотрели на звезды в апреле прошлого года и не говорили, что та ночь была прекрасной. Любовь — это красота в силе, а не замысловатые поэмы. Так что нет, Хейзел, ты не прекрасен. Ты великолепен, как звезды. Невероятен, как океан. Замечательный, как и любовь, которую я испытываю к тебе.
— Видимо, это конец, — сказал он, пробегаясь пальцами вверх по ее руке, пока он не положил ее ладонь на свою щеку. Он должен был попробовать в последний раз, несмотря на прохожих. — Я спланировал для тебя шкаф. Она огромная, размером со спальню. Только для тебя. Туда поместиться все платья, которые у тебя будут.
— Я всегда буду жить в этом прекрасном доме, но теперь лишь в мечтах. — Ее рука упала на бок, и ее сердце, наконец, перестало биться, когда она произнесла самые болезненные шесть слов, которые она когда-либо произносила:
— На этом наша история заканчивается.
Ее боль была внутренней. Звук разбитого сердца звенел у нее в ушах, когда осколки заполнили ее кровоток. Она попятилась назад; внутри нее зияла дыра; ни ударов, ни какой-либо цели. Отвернувшись от него и его пронзительного взгляда, Джуд пыталась отгородиться от него, когда его слезы на его лице хлынули так же, как и на ее.
— Джуд, нет. Пожалуйста, — сказал он торопливо, — умоляю тебя. Выбери меня. Выбери нас.
— Ты заслуживаешь лучшей жизни. Ты заслуживаешь большего. — Она замолчала, не желая говорить этого вовсе. Джуд знала, что должна; ее собственные сводящие с ума рассуждения, которые привели ее сюда, требовали, отдать жизнь ради него, ради его счастья. — Все в нашей жизни говорит о том, что, может быть, тебе стоит дать Кэтрин второй шанс.
Задетый ее словами, он отступил от нее.
— Что? О чем ты говоришь?
Она бы использовала все, чтобы уйти от него, защитив, насколько это возможно.
— Когда тебе станет хуже, она наймет лучших врачей, чтобы помочь.
Джуд опустила голову, и слезы снова полились из ее глаз.
Слишком много боли.
Мысль о том, что он болен, о медсестре, ухаживающей за ним, и о том, что он проведет свои последние дни без нее, сломила ее.
Ее мать коснулась руки Джуд.
— Нам пора уходить. Они ищут тебя.
Тейлор буквально слышал тиканье часов в ушах, ускоряющие последние несколько секунд, которые у них были. Джуд призналась:
— Я пытался покончить с собой после смерти Райана, потому что у меня больше не было никаких причин жить.
Тейлор знал, что она отталкивает его. Он не понимал почему, но знал, что она сделает это только в том случае, если будет вынуждена. Так что, даже если он не мог вернуть ее, он все равно хотел, чтобы она была в безопасности. Схватив ее за плечи, он крепко прижал ее к себе, нуждаясь в ее внимании.
— Живи для себя. Ты должна. — Потребовал он. — Обещай мне, Джуд, когда почувствуешь себя одинокой, ты будешь жить. — Его голос дрогнул. — Я не смогу жить, зная, что ты больше не дышишь, что ты больше не ходишь по этому миру с чувством любви к жизни.
Она прижалась к нему, нуждаясь в том, чтобы услышать биение его сердца в последний раз.
— Раньше у меня никогда не было причины жить. Но теперь появилась, потому что я любила и любили меня. — Она посмотрела на него красными от слез глазами и улыбнулась. — Наша любовь была невероятной.
— И отчаянной. — Вторил он, вдыхая ее аромат.
— Самой отчаянной из всех любовных романов.
Тейлор нежно касается ее шеи; он всегда любил эту изящную часть ее тела.
— Джуд?
— Я никогда не забуду тебя, Хейзел. — Она выскользнула из его объятий и сделала несколько шагов в сторону.
— Я никогда тебя не забуду, — добавил он. — Ни за что на свете не забуду, как впервые увидел тебя. И то, как ты ела мороженое зимой. Я никогда не буду так жаждать завтрака, как ужина.
— Не делай этого, Хейзел.
— Чего именно, Джуд?
Отступив еще дальше, она сказала:
— Ты думаешь, что убеждаешь меня жить дальше, хотя, скорее всего, это невозможно, когда на самом деле убеждаешь себя. Вздохнув, она наклонила голову, наблюдая, как он теребит галстук.
— Ступай, пока ты не сказал что-то, от чего я не смогу отказаться. Возвращайся к своей прекрасной жизни. Ты волен начать все сначала, без неприятностей, которые я приношу. Уходи, Тейлор. — Она начала идти, но остановилась и сказала напоследок:
— Но иногда думай обо мне.
— Я не верю тебе, Джуд Барретт. — На этот раз он отпустил ее, но перед этим прошептал: — Ты не можешь вечно скрывать свои чувства. И когда ты будешь готова, я буду здесь, мы снова будем вместе.
