— Держись крепко.

Она обхватила столбик и наклонилась, соблазнительно выгнув спину. Прозрачная черная рубашка медленно соскользнула вниз, скрыв ее бедра.

Эрит грубо рванул застежку на брюках, высвобождая отвердевшую, жаждущую плоть. Непослушными пальцами он откинул подол сорочки, чтобы сорвать с Оливии панталоны. Затрещал рвущийся шелк, и Эрит глухо зарычал.

На мгновение он замер, восхищенно глядя на упругие белые полушария ее ягодиц. Оливия — это совершенство. Он мог бы бесконечно любоваться ею, не находя слов, чтобы выразить свой восторг. Она заслуживала преклонения.

Эрит наклонился и приник губами к нежным округлостям. Желание Оливии кружило ему голову сильнее самого крепкого вина.

Очень нежно он заставил Оливию наклониться ниже. Дикий зверь внутри его ликующе зарычал, предчувствуя торжество: сейчас он возьмет ее, как лев львицу, как жеребец кобылу.

— Раздвинь ноги, — хрипло попросил он.

К его радости, Оливия раскрылась для него словно роза. Влажная, исходящая соком, будто спелый плод. Эрит сдавил ладонями ее бедра.

Медленно, почти благоговейно, он качнулся вперед, проникая в ее плоть. Ее мускулы сжались, увлекая его в мягкую глубину. Усилием воли Эрит заставил себя замереть.

Оливия застонала, теснее прижимаясь к нему. Эриту показалось, что его поразила молния. Сердце неистово колотилось в груди. Тело полыхало жаром.

Он медленно качнулся назад, чувствуя, как Оливия пытается его удержать. Желание пронзить ее было невыносимым. Пальцы Эрита впились в ее бедра. В голове бешено стучала кровь.

— Джулиан… — прошептала Оливия, задыхаясь, не желая его отпускать. Она едва, сдерживала рыдания, словно Эрит силой вырвал у нее свое имя. — Не дразни меня.

Эрит обнял ее за талию, наклоняя ее еще ниже. Тела их тесно сплелись, став одним целым.

— Сейчас, — простонал граф.

— Сейчас. — Голос Оливии замер, когда Эрит ворвался в таинственную влажную глубину.

Он ощущал, как трепещет ее живот под его руками. Внутри ее мускулы сжимались и разжимались в дразнящем ритме, от которого перед глазами Эрита вспыхивали огненные всполохи. Грудь его тяжело вздымалась, ему не хватало воздуха.

— Джулиан, — выдохнула Оливия. Его имя легко слетело с ее губ, нежное, словно песня дрозда теплым весенним утром.

Вся сдержанность Эрита рухнула в одно мгновение. Он отпрянул и снова пронзил ее, на этот раз сильнее, неистовее.

— Да, — шепнула Оливия, ненасытно вжимаясь в его тело. — Еще.

Он качнулся назад и сделал новый выпад. Тело Оливии подалось ему навстречу. Закрыв глаза, Эрит почувствовал, как звенящая бархатная темнота заполняет его разум.

Их тела задвигались в исступленном ритме. Прерывистые вздохи и стоны Оливии звучали музыкой в ушах Эрита. Все яростнее, все безжалостнее становился его натиск. Эрит знал, что его возлюбленная не запросит пощады.

Дрожь приближающегося блаженства прошла по ее телу. Оливия была близка к пику наслаждения, балансируя на грани. Эриту потребовалась вся его воля, чтобы сдержаться. Он с силой, едва ли не до хруста стиснул зубы.

Прошлой ночью Оливия лишь однажды достигла вершины. Сегодня он насытит ее страсть сполна.

Он резко отшатнулся, наслаждаясь громким стоном возлюбленной, а затем сделал яростный выпад. Его рука нашла и сжала лоно Оливии.

Стон куртизанки перешел в низкий гортанный крик. Обжигающая волна обрушилась на нее, увлекая в бешеный водоворот. Тело ее затрепетало, спина выгнулась, плечи коснулись груди Эрита. Сдерживаясь изо всех сил, граф держал ее в объятиях.

Казалось, ее экстаз будет длиться вечно. Хриплые стоны и прерывистое дыхание Оливии мучили Эрита, ему хотелось дать волю своей страсти. Жаркие спазмы ее плоти будили в нем яростное желание.

Исчерпав запас сил, он был близок к безумию, когда сотрясавшая Оливию дрожь начала стихать.

Ее тело отяжелело, стало мягким. Она безвольно поникла в его руках, словно шелковое знамя в безветренный день. Задыхаясь, она жадно хватала ртом воздух. Пережитое наслаждение ошеломило ее.

Измученный Эрит прижал Оливию к груди, зарылся лицом в теплую гриву ее волос, выбившихся из изящной прически. Его рука скользнула на ее талию, поддерживая дрожащее тело.

— Джулиан, — повторила она.

Эрит готов был без устали слушать, как она произносит его имя своим чарующим голосом.

— Моя Дорогая. — Откинув ее волосы, он нежно поцеловал Оливию в затылок.

Ее кожа покрылась капельками пота. Эрит с нежностью вдохнул аромат ее соков. Самый восхитительный запах на свете.

Трепет пробегал по ее телу, и Эриту все труднее становилось обуздывать себя. Неукротимое желание бурлило в нем, требуя выхода.

— Я не знала… — срывающимся голосом прошептана Оливия.

Она мягко накрыла рукой его ладонь, их пальцы сплелись, и у Эрита перехватило дыхание — столько неизъяснимой нежности было в этом жесте. Ее прикосновение выдавало чувство более глубокое, чем страсть или животное насыщение.

Та же нежность переполняла и его. Боже, он обожал эту женщину!

Эрит почувствовал, как Оливия пробуждается, стряхивает с себя дурман.

— Джулиан, ты не…

— Дошел до конца?

Она немного смутилась, это было восхитительно. Эрит улыбнулся, любуясь ее влажными прядями, прилипшими к шее и запутавшимися в рубиновом ожерелье.

— Ты улыбаешься. — Ее пальцы, накрывшие его руку, принялись нежно поглаживать кожу, как ее влажная глубина ласкает его распаленную, жаждущую плоть.

Их тела разомкнулись. У Оливии вырвался вздох, похожий на рыдание.

Возможно, Эрит был слишком груб. Такому крупному мужчине, как он, следовало быть деликатнее. Но его терзала мучительная жажда.

Обняв за плечи, он повернул Оливию лицом к себе. Она положила ладони ему на грудь, и граф накрыл ее руки своими, копируя ее жест в момент их близости.

Он окинул жадным взглядом ее фигуру. Совершенные полушария груди, изящный торс, плоский живот, стройные бедра, рыжеватые завитки, скрывающие ее сокровище.

Его жезл властно вздымался, устремленный к ней. Оливия обхватила его рукой. Ослепляющее пламя вспыхнуло у Эрита перед глазами. По телу его прошла дрожь.

Запрокинув голову, Оливия поцеловала Эрита, а после шаловливо куснула за нижнюю губу. Ее пальцы сильнее сжали его плоть, губы раскрылись. Эрит вздрогнул, пронзительное наслаждение ошеломило его.

Оторвавшись от губ Оливии, он принялся осыпать поцелуями ее щеки, нос, подбородок. Ему хотелось вобрать ее в себя, сделать ее своей. Навсегда.

— Идем в постель, — хрипло прошептал он.

— Все отдаешь приказы? — Пальцы Оливии, сжимавшие его пылающую плоть, продолжали свой дьявольский танец.