– Назови меня кровожадным, – пробормотал он.

Энн лукаво улыбнулась.

– Ты будешь счастлив узнать, что сегодня ночью, когда я убегала…

– О, скажи мне, что ударила его коленом в яйца, – взмолился Дэниел. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи это!

Она сжала губы, пытаясь снова не рассмеяться.

– Похоже, что так.

Он прижал ее к себе.

– Сильно?

– Не так сильно, как пнула его, когда он лежал на земле.

Дэниел поцеловал ее руку. Потом другую.

– Можно сказать, что я очень горд знакомством с тобой? – Энн вспыхнула от удовольствия. – И я очень горд назвать тебя своей.

Он легонько коснулся губами ее губ.

– Но ты никогда не будешь моей любовницей.

Она отстранилась.

– Дэниел…

Он прижал палец к ее губам.

– Я уже объявил, что собираюсь жениться на тебе. Неужели ты выставишь меня лжецом?

– Дэниел, ты не можешь!

– Могу.

– Нет, ты…

– Могу, – решительно сказал он. – И женюсь.

Она лихорадочно обегала его лицо взглядом.

– Но Джордж все еще где-то в Лондоне. И если он набросится на тебя…

– Я позабочусь о всех Джорджах Кервелях этого мира, пока ты согласна заботиться обо мне.

– Но…

– Я люблю тебя, – сказал Дэниел, и при этих словах, казалось, весь мир вернулся на место и в комнате взошло солнце. – Я люблю тебя и не вынесу ни секунды без тебя. Хочу, чтобы ты была рядом в моей постели. Хочу, чтобы ты вынашивала моих детей, и хочу, чтобы каждый чертов человек в этом мире знал, что ты моя.

– Дэниел, – выдохнула Энн, и он не смог понять, протестует она или сдается. Но ее глаза наполнились слезами. Похоже, он почти победил.

– Я буду удовлетворен, только если получу все, – прошептал Дэниел. – Боюсь, тебе придется выйти за меня.

У нее задрожал подбородок. Вполне возможно, что это кивок.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я тоже люблю тебя.

– И? – допытывался Дэниел. Потому что он собирался заставить ее сказать это.

– Да. Если ты достаточно храбр, чтобы хотеть меня в жены, я выйду за тебя.

Он притянул ее к себе, стал целовать со всей страстью, и страхом, и эмоциями, которые держал в себе целую неделю.

– Храбрость не имеет с этим ничего общего, – заверил он, едва не смеясь от счастья. – Это инстинкт самосохранения.

Энн нахмурилась.

Он снова поцеловал ее. И не смог остановиться.

– Думаю, я умру без тебя.

– А я думаю, – пробормотала она, но не закончила, по крайней мере не сразу. – Вернее, думала раньше, с Джорджем. Но теперь поняла, что это не считается.

Она подняла лицо. Глаза сияли любовью и обещанием.

– Сегодня – мой первый раз. С тобой.

А потом Энн добавила одно слово. Всего одно:

– Пожалуйста.

Она не знала, почему так сказала. Здравый смысл тут уж точно ни при чем. Просто последние пять лет своей жизни она твердила людям, что никогда не вредно вспомнить о хороших манерах и говорить «пожалуйста», если хочешь что-то получить.

А она хотела этого. Сильно.

– В таком случае, – пробормотал Дэниел, учтиво склонив голову, – я могу только ответить «спасибо».

И тут она улыбнулась. Улыбка была ни веселой, ни озорной. Это была совершенно иная улыбка, та, которая застает человека врасплох и дрожит на губах, пока не расцветет. Улыбка истинного счастья, идущая из самой глубины души, так что Энн забыла о необходимости дышать.

По ее щеке покатилась слеза. Энн подняла руку, чтобы вытереть ее, но пальцы Дэниела нашли слезу раньше.

– Надеюсь, это слеза счастья, – прошептал он.

Он погладил ее по щеке. Подушечка большого пальца легонько прошлась по едва заметному синяку рядом с виском.

– Он покалечил тебя.

Энн видела синяк, когда смотрела на свое отражение в зеркале ванной. Особенно больно не было, и она даже не помнила, откуда взялся синяк. Драка с Джорджем расплывалась в памяти, и она решила, что так даже лучше.

Все же Энн застенчиво улыбнулась и прошептала:

– Мне почти не больно.

Дэниел не сразу ответил. Но его глаза тут же весело блеснули.

– Правда?

– О да.

Он нежно поцеловал ее за ушком. Горячее дыхание обжигало кожу.

– Что ж, это очень важно.

– Ммм.

Она выгнула шею, когда его губы скользнули к ее ключице:

– Мне однажды сказали, что важнейшая часть борьбы – убедиться, что в самом конце твой противник выглядит хуже, чем ты.

– У тебя очень мудрые советники, – заметил Дэниел.

Энн снова затаила дыхание. Его руки легли на шелковый поясок халата, и она ощутила, как пояс ослабел, когда Дэниел развязал узел.

– Только один, – прошептала она, пытаясь сохранить ясность мысли, когда его большие руки стали гладить нежную кожу ее живота и спину.

– Только один? – спросил он, сжимая ее ягодицы.

– Один советник, но он… о господи!

Дэниел снова стиснул ее упругие бедра.

– И что это было?

Она не успела ответить. На этот раз он сделал нечто совершенно иное, шевельнув указательным пальцем.

– А как тебе это?

– О, Дэниел…

Его губы вновь нашли ее ушко, а голос сделался жарким и хриплым:

– Прежде чем пройдет эта ночь, я заставлю тебя кричать.

У нее осталось достаточно здравого смысла, чтобы сказать:

– Нет. Не сможешь.

Дэниел поднял ее, прижал к себе так, что ей пришлось обвить его ногами.

– Уверяю, что могу.

– Нет… нет… я не…

Его палец, описывающий ленивые круги на ее венерином холмике, проник чуть глубже.

– Никто же не знает, что я здесь, – ахнула Энн, отчаянно цепляясь за его плечи. Дэниел двигался в ней, медленно и вальяжно, но каждое прикосновение посылало дрожь желания в самый центр ее тела. – Если мы кого-то разбудим…

– Верно, – кивнул он, но на губах играла хитрая улыбка. – Полагаю, я должен быть благоразумным и приберечь некоторые вещи для той ночи, когда мы поженимся.

Энн даже представить не могла, о чем он, но его слова действовали так, как руки, увлекавшие ее в раскаленную спираль страсти.