От этих слов внутри становится пусто. Мне так паршиво.

– Я не могу, – пищу и срываюсь на слезы, – не могу, понимаешь? Я так хочу, не могу с ним, потому что боюсь, так боюсь, что все повторится… но и без него я тоже не могу. Прошло три года, чертовы три года, но я так и не смогла. Я размазня, настоящая размазня. Он жил там, веселился, а я тут умирала. Что мне делать? Как это пережить? Я хочу выйти замуж. Я хочу забыть, пойми, просто хочу забыть.

Мама понимающе кивает, гладит мою спину и глубоко вздыхает.

– Вы с ним говорили?

– А разве есть о чем? – качаю головой.

– Возможно.

– Я хочу стабильности и спокойствия. Я устала быть на втором плане, устала раз за разом вырывать свое сердце. Мне больно.

– Не плачь, – мамины руки обнимают, она притягивает меня к себе, – не плачь. Все будет хорошо. Мы всегда рядом, мы всегда тебя поймем и поддержим, что бы ни происходило.

– Я знаю.

– Умойся. Я тебя подожду, поедем вместе.

– Не надо, я сама, хочу побыть одна.

– Ладно.

Мама надевает пальто, которое ей подают, и, перекинув ручки сумки через локоть, уходит. Я слышу, как с ней прощаются на рецепции, и шагаю в туалет. Платье не снимаю, плевать. Я всего лишь умыться.

Иду по коридору, а потом взвизгиваю от ощущения рук на своей талии, мгновенно оказываясь внутри небольшой комнаты.

Рассеянно осматриваюсь, впиваясь глазами в Лешу. Он стоит у двери, закрывает проход собой, убирая руки в карманы брюк.

– Что… ты? – смотрю на Кирсанова исподлобья. – Зачем? – оседаю на кресло у окна, но в ту же секунду резко с него подскакиваю. Внутри все переворачивается. Зачем он пришел? Кто его просил?

Губы подрагивают, предают. Сейчас, здесь, в этом моменте. Сглатываю сухой ком собственной никчемности. Она смешана с болью – дикой, разрывающей тело на молекулы болью. Наступает отрицание, ведь я так не хочу верить в то, что он настоящий. Но, стоит только вытянуть руку, провести пальцами по татуированному запястью, зная, что этот переплетенный узор идет выше, под темный рукав пиджака, заканчиваясь в области груди, я убеждаюсь, что он рядом. Когда-то там было набито и мое имя, три буквы под самым сердцем. Было или есть до сих пор?

– Ты действительно это сделаешь?

Он смотрит в глаза, а я хочу отвернуться, спрятаться. Мне больно, так больно от понимания, что все осталось в прошлом и мы уже ничего не сможем вернуть.

– Да, – киваю, крепко сжимая его ладонь. Она такая теплая, сейчас она мое спасение. Пара минут, у нас в запасе всего пара минут, ничтожно мало…

Эти прикосновения обжигают. Меня трясет, а он… он просто смотрит и, как всегда, ни черта не видит.

На его лице лисья улыбка, но сегодня она печальна. Сжимаю руки в кулаки, нарочно вспоминая тех моделей, с которыми он был эти годы. Кажется, моя ревность до сих пор жива. Она, как и когда-то, кровожадна и не знает пощады, медленно испепеляя тело. Голова становится тяжелой, внутри противный писк, слишком громко, хочется зажать уши ладонями, но я этого не делаю.

Меня убивает одна лишь мысль о том, что он прикасается к кому-то так, как это было со мной. Я всегда его ревновала, до истерик, бешеных криков, скандалов и безумного примирительного секса в конце. Я была одержима.

Мы не виделись три с половиной года, но кажется – прошла целая жизнь. Он повзрослел, стал серьезнее, один этот костюм, как саркофаг, навеки похоронил в нем того мальчишку, которого я когда-то знала. Между нами так и осталась бетонная стена. Ее невозможно преодолеть, да и нужно ли? Время остановилось, и секундная стрелка больше никогда не сдвинется с места…

– Ты выбрал не меня, – качаю головой, пытаясь сдержать слезы.

– Так было нужно.

– Кому? – злюсь, я так на него злюсь. Он не имел права появляться здесь сегодня.

– Нам обоим. Ты тоже приложила к этому руку.

– Я знаю. Но ты всегда, абсолютно всегда выбирал не меня.

Поправляю свадебное платье, замечая в зеркале потухший взгляд. Он принадлежит мне. Улыбаюсь. Ведь я должна улыбаться, должна быть самой веселой, счастливой, ну или хотя бы казаться.

– Выпусти меня отсюда.

Высвобождаю ладонь и, открыв дверь, медленно иду прочь. Мне нужно исчезнуть, ускорить шаг и скрыться от него как можно дальше. Я повторяю себе эти слова и не слышу ничего вокруг. Его шагов – быстрых, громких, он нагоняет, а руки с силой вжимают меня в стену. Ударяюсь лопатками, не поднимая взгляда.

– Я не уйду, – он, подобно змее, шипит, выплевывает эти слова. – Помнишь? – вытягивает указательный палец. – Нам было хорошо вместе. Помнишь? – сотрясает мое тело голосом и легкими движениями рук, которые впиваются в мои плечи.

Конечно помню. И именно поэтому отшатываюсь в сторону. Не хочу вспоминать и видеть его тоже не хочу. Кидаюсь к двери, но его руки стальной хваткой прилепляют меня к его телу.

– Мы уйдем отсюда вдвоем.

Леша разворачивает меня к выходу, абсолютно не обращая внимания на ошалевшие взгляды персонала.

– Нет, ты не посмеешь.

– Еще как посмею, – толкает вперед, а встретившись с моим сопротивлением, просто закидывает меня безвольным мешком на свое плечо.

Я ору, бью его по спине, трепыхаюсь изо всех сил, но ничего не происходит. Он засовывает меня в машину, которая стоит чуть поодаль от входа в салон. Усаживает на сиденье и пристегивает ремнем. Оббегает машину, а мои пальцы никак не могут расстегнуть защелку.

– Нет! – бешусь от собственного волнения и беспомощности.

Леша садится за руль, а я наконец справляюсь с ремнем. Только уже поздно. Двери блокируются, и автомобиль трогается с места.

Алексей

Это получается спонтанно, но по большей части от безвыходности ситуации. Я не могу с ней пересечься, а когда понимаю, что зайти в этот салон – мой единственный шанс ее увидеть, не думая переступаю порог. Идея забрать ее отсюда формируется по ходу разговора. Другого времени не будет. Только сейчас.

– Ты охренел? Совсем больной!

Тея орет так, что закладывает уши. Колотит меня в плечо, но все, что я делаю, это крепче сжимаю руль. Тем временем машина уже проносится мимо таблички с перечеркнутым названием города.

– Верни меня обратно, Кирсанов, верни меня обратно. Слышишь?

– Слышу, – щелкаю поворотником, съезжая с трассы.

– Что ты задумал? Я позвоню отцу, я в полицию позвоню, – вытаскивает из-под плотно прижатого к груди корсета телефон. Интересное место для хранения, конечно.

Бросаю взгляд на айфон, по экрану которого она водит пальцами, и не раздумывая выдираю гаджет из Тейкиных рук. Опускаю стеклоподъемник и швыряю «игрушку» на асфальт.